Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Даже из собственных издержек они смогли извлечь разнообразные выгоды: в 1944 г. все западные либералы предрекали кризис американской экономики, которая за годы войны переориентировалась на производство вооружения, нарастив промышленный потенциал в этой отрасли до небывалых размеров. Однако представитель американского военно–промышленного комплекса вместе с правительством разрабатывают план Маршалла, который позволяет решить сразу несколько задач: под лозунгом помощи пострадавшим в войне европейским странам американцы «инвестировали» в европейскую экономику излишки своего оборудования; поставили их в зависимость как должников; навязали им под этим предлогом политические и экономические модели развития; подготовили себе рынки сбыта товаров; обеспечили доступ к сырью; взяли на себя «обязательство» оградить европейцев от коммунистической угрозы (разумеется, за счет этих стран), учредив на их территориях военные базы.

То есть, так называемое инвестирование восстановительных процессов и свое военное присутствие в Европе США превратили в залог экономической стабильности и процветания своей страны. С этого момента половина мировой прибыли стала принадлежать этой стране, и Америка могла теперь навязывать миру такую экономическую среду, которая была выгодна в первую очередь ей самой. Благодаря «холодной войне» в США не возникало никаких морально–политических проблем с моделированием мировой экономики в соответствии со своей схемой443.

В настоящее время США являются планетарным жандармом, который навязывает либеральную экономическую модель всем народам и государствам и извлекает из международного разделения труда максимальную финансовую и политическую выгоду. Свобода торговли и открытость, на которых настаивают США и гарантом которых они всегда выступали, в действительности тоже призваны создать условия их прочного доминирования. Геополитическое положение Америки, с одной стороны, и либеральная экономическая теория — с другой, являются единым геоэкономическим проектом «мировой экономики», который называется «мондиализмом». «Свобода» по-американски — это «свобода для американцев», но не в абсолютном понимании, а как путь к определенной цели — доминированию в мировом пространстве ради воспроизводства этого доминирования и собственных выгод. И эта цель находит понимание у всей нации.

Л. Мишель отмечает, что, учитывая современные реалии, не остается сомнений: «глобальный свободный рынок» или мировая экономика есть ни что иное, как сфера влияния и контроля США, которые стали играть такую роль в силу геополитических, исторических и культурных обстоятельств, и смогли самым эффективным способом удовлетворить свои интересы за счет других наций и народов»444.

Специфическое американское видение направлений развития цивилизации (а потому и глобализационных процессов) предопределяется несколькими детерминирующими обстоятельствами, среди которых основное — особенный путь становления нации, ее этно–национальная фрагментированность. Американская доктрина глобализации мирового пространства является отпечатком и следствием американской модели обеспечения единства нации. Ее основные параметры сводятся к насаждению универсальных культурных, социально–экономических, институционных форм, которые, в конечном счете, сводятся к интегрированному выражению — экономическому индивидуализму, и на этой основе осуществляется фрагментация наций с целью их ассимиляции.

Экономисты, социологи и историки по-разному объясняют этно–национальную природу стремления США к доминированию. В частности, экономисты — особенной индивидуалистской ментальностью, которая усиливалась влиянием природно–экономических условий, способствующих появлению маргинальной экспансионистско–агрессивной его формы, всегда интернациональной, но тяготеющей к национальной самоидентификации; историки — тем, что сформированная в этой стране национальная структура — внеисторическая, то есть данная нация является «неисторической нацией»: она не является естественным сообществом, исторически сложившимся на основе языка, территории, культурной и экономической жизни, ментальности и т. п., а поскольку только индивидуализм и остается «цементирующей основой» единства нации, то индивидуумы ищут такое единство в связях с этнической родиной; социопсихологи уточняют, что такая особенность присуща фрагментированным нациям и вытекает из их синтезированной ментальности, причем указывают на необязательность географической, или языковой «разобщенности» — важно, чтобы в течение существенного отрезка времени они стремились к объединению, пытаясь сообща достичь доминирования, а также распространить добытые преимущества на историческую родину.

В каждом случае идет речь о цивилизационных и ментальных особенностях становления нации, о том, как нация идентифицирует себя относительно мирового пространства.