Макрохристианский мир в эпоху глобализации

После смерти Кирилла (869), при отсутствии должного внимания к центральноевропейским делам у византийского правительства, Великоморавское государство оказалось в орбите политики Германии, что определило его последующую религиозную переориентацию на Рим. Однако в пределах Болгарского царства православие утвердилось прочно. Впрочем, это не помешало Болгарии в правление Симеона (в конце IX — начале X вв.) значительно расширить свои владения за счет Византии. Под его властью оказались не только территории современной Болгарии, но также земли Сербии и Македонии, придунайской Румынии (Валахия и Добруджа), а также, частично, Боснии и Албании. На многих из них, особенно на захваченных у Византии, христианство имело уже глубокие корни, что способствовало укреплению его позиций в государстве в целом. Вместе с болгарами во второй половине IX в. христианство греческого обряда, но со славянским языком богослужения и церковной письменности, принимают и сербы.

В 925 г. Симеон провозгласил себя «царем и самодержцем всех болгар и греков», а болгарский архиепископ был возведен в степень патриарха, так что его Охридская кафедра стала автокефальной. Однако после Симеона Болгарское царство распадается на Восточно–Болгарское (разгромленное киевским князем Святославом и подчиненное воспользовавшимися его победами византийцами) и Западно–Болгарское (завоеванное византийским императором Василием II в 1018 г., после чего под верховной властью ромейской державы оказались также сербы и боснийцы) государства.

Столь энергично начавшееся развитие славянско–балканской ветви Восточного мира было заторможено. Новый ее подъем относится уже ко временам после IV крестового похода, когда добившиеся независимости еше в 70‑х — 80‑х гг. XII в. Сербия и Болгария образовали сильные, но нередко враждовавшие, государства.

Расцвет культурной жизни православных Балкан приходится на XIV а, однако в условиях бесконечной борьбы между болгарским, сербским и греческим началами уже к концу этого столетия большая часть Балканского полуострова оказывается под властью турок. А с падением Константинополя в 1453 г. весь православный Эгейско–Балканский ареал оказывается в руках мусульман. С этого времени в Балкано–Дунайско–Карпатском регионе православными остаются лишь восточнороманские княжества, окончательно вошедшие в структуру Восточнохристианского мира к началу XIV в. Но и они вскоре оказываются вассалами Османской империи: Валахия в 1476 г., Молдова в 1501 г., а в 1541 г. и Трансильвания с ее смешанным православно–романским и католически–венгерским населением.

Однако важнейшую роль (разумеется, после самой Византии) в жизни средневекового Византийско–Восточнохристианского мира средневековья суждено было сыграть ее Древнерусской или Восточнославянской субцивилизации. Именно благодаря принятию Киевской Русью христианства восточного обряда и сопряженной с ним богатой социокультурной традиции, Восточнохристианская цивилизация не погибла с крахом Византии, а нашла свое продолжение во второй половине II тыс. в истории православных народов Восточной Европы.

Владимир, расширив и укрепив границы Руси, породнившись с византийским императорским домом и утвердив христианство восточного обряда в качестве духовного основания дальнейшего культурного развития восточнославянских народов, поднял достоинство Киевского государства на новую высоту. При его сыне, Ярославе Мудром, в Киеве были завершены грандиозные строительные работы, а Софийский собор превратился в духовно–просветительский центр всей Древнерусской державы. Вокруг столицы стали появляться монастыри, выступавшие в роли центров христианской духовности. Среди них особую роль предстояло сыграть Киево–Печерскому монастырю, с конца XVI в. — лавре.

Сказанное, конечно, не означает, что уже при Владимире Святославиче христианство в полной мере восторжествовало на Руси. В лесной зоне, в частности в Новгородской земле, поворот к христианству встречал глухое, но упорное сопротивление, тогда как вятичи вообще оставались язычниками до середины XII в. До монгольского завоевания вполне языческое сознание преобладало в крестьянских массах, воспринявших новое вероучение вполне традиционалистски и превратив его постепенно в пресловутое русское «обрядоверие».

Важно учитывать то обстоятельство, что взаимодействие (включавшее и открытую конфронтацию, и глубокое взаимопроникновение) христианской и языческой традиций определяет всю социокультурную историю Киевской Руси, причем в течение всей ее государственной истории — со времен Аскольда до Батыева нашествия, а, по сути, и много позднее. Связанный с этим феномен т. наз. двоеверия сопоставим с буддийско–синтоистской двойственностью традиционной японской культуры, как и подобными формами духовного симбиоза в Корее, Вьетнаме и средневековых маньчжурских государствах.