МАЛАЯ ЗЕМЛЯ

— По данным разведки, немцы сооружают какую-то «Берту», орудие большого калибра, которое должно прямой наводкой бить по нашим штабам, по крупным кораблям, подходящим к нашему берегу. Прежде чем «Берта» начнет стрелять, мы должны ее искалечить. Поручается это вам. Ясна задача?

— Ясна, товарищ майор, — ответил сержант Лащинский, отрываясь от перископа.

В перископ он видел какое-то сооружение позади кладбищенских ворот. Рядом виднелся блиндаж, а левее его лежала разбитая бочка.

— Запоминайте все, что увидите в воротах кладбища, — продолжал майор. — Ориентиром возьмите бочку.

Сержант опять прильнул к перископу.

Майор Скляр нарочно хмурил брови. Он не хотел, чтобы сержант видел выражение его глаз. Сержанту поставлена задача, связанная с риском для жизни. Один шанс из ста у командира орудия, и он, конечно, понимает это. С каким же чувством надо провожать почти на верную смерть двадцатилетнего парня, жизнерадостного, с чубом курчавых волос? И надо ли показывать это чувство ему?

Майор знал и любил его. Знал, что два старших брата сержанта погибли, а отца и мать немцы расстреляли. Сержант остался один на белом свете, ему некуда возвращаться после войны. Может быть, поэтому майор питал к нему отцовское чувство. Впрочем, отцовские чувства у него были ко всем своим подчиненным. Недаром артиллеристы дивизиона уважительно называли его батей, хотя этому бате минуло всего тридцать лет. Но не за возраст фронтовики именуют своих командиров батей. Такое звание надо заслужить.

Свистнула снайперская пуля. Сержант опустил перископ и проворчал:

— Засек опять паршивый снайпер.

Наблюдение шло из боевого охранения стрелковой роты, которой командовал капитан Короткий. Отсюда до передовой немцев рукой подать.

Капитан пришел сюда вместе с майором. Он стройный, подтянутый, свежевыбритый и невозмутимо спокойный. Своим видом он успокоительно действовал на окружающих. Глядя на него, забываешь, что противник рядом.

— Что ж, — заметил капитан, — перенесем наблюдение в другое место. — Он усмехнулся. — Нам это не впервой.

Сержант повернулся к майору:

— Все ясно. Высмотрел основательно.

— Коли так, то пошли, — кивнул майор.

Лащинский, пригибаясь, пошел по узкой траншее.

Прейдя шагов двадцать, он присел, свернул цигарку и закурил. Кто знает, может последний раз затянешься крепкой солдатской махоркой.

76-миллиметровое орудие, командиром которого был Лащинский, стояло на прямой наводке в ста пятидесяти метрах от боевого охранения и не более, чем в трехстах метрах от вражеской обороны в районе кладбища. С кладбища вся Малая земля видна, как на ладони. Но орудие было так хорошо замаскировано, что немцы не догадывались о его местонахождении. Оно должно заговорить лишь в случае, если по дороге от кладбища прорвутся вражеские танки, или еще в каком-либо особом случае.

Танки пока не появились, но особый случай наступил. Это Лащинский сразу понял, когда майор вызвал его Днем в блиндаж командира огневого взвода. Обыкновенно днем тут не ходят, даже не ползают. Вражеские снайперы сразу возьмут на мушку. Не постесняются немцы вызвать против одного десантника минометы и пушки. Надев маскировочный халат, Лащинский полз, как ящерица.

Да, задача яснее ясного. Только есть одно «но».

После первого же выстрела на орудие Лащинского обрушится огонь нескольких батарей.

Лащинский выплюнул окурок, спрятал буйный чуб» од пилотку. Накинул на голову маскировочный халат и пополз к своему орудию. Дальше траншеи не было. Ее не стали делать в целях маскировки. Сержант полз осторожно, часто замирая и прислушиваясь. Сейчас, как никогда, особенно важно, чтобы его не заметили, чтобы не подсекла снайперская пуля.

Все обошлось благополучно. Он проскользнул в замаскированный блиндаж, где жили ребята его расчета.

Наводчик Вася Куртий, невысокий, белобрысый, не дожидаясь, когда сержант отдышится и скинет маскировочный халат, нетерпеливо спросил:

— Что там стряслось? Мы будем наступать или немцы против нас что готовят?

Лащинский вытер пилоткой вспотевший лоб, выпил из котелка воды, которую ребята зарывали в кувшине в землю, чтобы была прохладной, и только после этого рассказал о полученном приказе.

— Понятно, — в задумчивости произнес Куртий, почесывая недобритый подбородок.

— Как связь? — повернулся сержант к сидящему у телефона связисту Василию Чемеридзе, прибывшему в расчет несколько дней назад.

— В исправности, — ответил тот.

— Сиди у телефона и жди сигнала.

Командир орудия обвел внимательным взглядом каждого находящегося в блиндаже, пытаясь прочесть на их лицах впечатление от полученного приказа.