Малах ха-Мавет (СИ)

Для Лотти Малах Адонай существовал исключительно в фантазиях, в кривых зеркалах и тревожных снах, и она ни разу с ним не сталкивалась. Однако не для всех гулей он остался одной лишь легендой, сколько бы Аирре ни убеждал ее в обратном. Для Сидни, Хлои, Шены, Тары и Лиз он был столь же реален, как их собственные конечности. Он имел плоть и кровь. Он дышал и разговаривал. И убивал.

Сидни представлял его крылатой черной фигурой с тысячей глаз. У Хлои он выглядел древним языческим идолом, получеловеком-полузверем. Сидни досталось больше, чем ей. По крайней мере, демон Хлои являлся чем-то вроде нежелательного компаньона, и она целиком и полностью осознавала свои поступки. Или нет? Мозг способен на разные фокусы, лишь бы оградить своего хозяина от потрясений, а Видящие поместили им в голову жестоких богов и выпускали их на волю, когда хотели.

Амнезия Сидни была защитной реакцией. Он сам закрылся от правды, от того, чего не смог бы принять и переварить. Что, если и она предпочла что-нибудь забыть? Хлоя не спеша втянула в легкие кислород и так же медленно выдохнула. Да черт с ними, с воспоминаниями, что такого чудовищного она могла делать в этом подвале, насиловать бесчувственную Лотти? Это не нанесло бы сокрушительного удара по ее психике. Хлою страшила абсолютно другая перспектива: если демон нашел приют в ее теле, от него никак не улизнешь. Сколько бы миль она ни одолела, как сбежать от того, что сидит в тебе самой?

Тара и Лиз погибли. Мертва полоумная Лотти. В задней комнатке лежит холодеющий труп Аирре. Хлоя избавилась ото всех, но Видящий все же оставил прощальный подарочек ей на память. Кто управляет злым бесом теперь? Получал ли он какие-то распоряжения? И если да, то что с этим делать? Хлоя запрокинула голову и уставилась в прямоугольные козлиные зрачки, и Бог Смерти взглянул на нее в ответ.

Он был темным Ангелом с подрезанными крыльями. Он был беспощадным Вестником расправы. Укутанный в слои тени, он шел за ней следом. Когда надо, он ждал, таился, чтобы броситься в погоню с новыми силами.

СТОЙ.

Иногда он ощущал внутреннее сопротивление. Тот, другой, которого он отодвинул на задний план, чтобы не мешался под ногами, пытался выбраться из своей тюрьмы. Он грубо затолкал его обратно. Приказал не смотреть, не слушать. Замазал ему глаза и уши, приглушил все прочие чувства. Но даже так тот умудрялся выглядывать, пусть на какие-то мгновения, но что-то все же отпечатывалось в его памяти. Не страшно. Впоследствии тот справится. Примет это за сон. Заполнит пробелы чем-то иным, не столь травматичным. Как сильно бы Ангел ни презирал своего носителя, он не хотел его терять.

ВЫПУСТИ МЕНЯ ОТСЮДА!

Порой она слишком долго возилась. Она всегда была копуньей, хотя и не производила впечатления таковой. Он обладал неистощимым терпением. Когда она появилась из здания с двумя тяжелыми чемоданами, он возобновил преследование.

НЕТ.

Шена оглянулась. Узрела его. Распознала его в глубине любимых серых глаз. Бросила свою ношу и пустилась наутек, а он только этого и добивался. Охотничьи инстинкты взвыли, придали скорости.

НЕ ТРОГАЙ ЕЕ!

Она юркнула в тупичок, и он настиг ее и ударил. Вздернул на ноги, развернул, схватил за горло призрачной рукой. Плача, она шептала слова любви, взывая не к нему, а к другому, который мог лишь наблюдать за ее муками из своей клетки. Она не молила о прощении, ведь знала, что надеяться не на что. Вместо этого она протянула руку и ласково погладила его по щеке.

ШЕНА.

Отголосок этого имени долетел и до него тоже. Ангел вздрогнул, на миг замешкался, и она его поблагодарила.

оСиАбпАсПобСиибСоАпспСАисОббАсипОсИсоПбаСоСиАбпАсПобСиибСоАпсоСиАбпАсПобСиибСоАпспСАисОббАсипОсИсоПбаСоСиАбпАсПобСиибСоАпсоСиАбпАсПобСиибСоАпспСАисОббАсипОсоПбаСоСиАбпАсПобСиибСоАпсАисОб

Спасибо.

В тупичке запахло мокрой шерстью.

— Я твой бог, — сказал Шахат.

Ангел Господень спустился на город.

Аве.

Сидни сидел на крышке мусорного бака, спрятав лицо в ладонях, но Малах ха-Мавет смотрел отовсюду. Полы его плаща тихо шелестели на ветру. За спиной колыхались хрупкие костяные крылья без единого пера, состоявшие из одних только сочленений. Ангел дернул плечом, стряхивая паутину. Тьма изливалась из пустых глазниц и густыми липкими потеками струилась по мраморным щекам.

Он отнял руки от лица, и из центра ладоней на него уставились два влажных черных глаза. Чуть погодя рядом появилось еще несколько, они словно отпочковывались от первых и распространялись по коже, как неведомая хворь. Глаза самых разных размеров, все до одного черные, торчали из старых кирпичных стен. Болотная краска на баке треснула, и оттуда тоже высунулось око.

Древней меня лишь вечные созданья…

И с вечностью пребуду наравне.

Он стал всевидящ. Он жил и пульсировал зрением. Он парил над собой и бесконечно созерцал себя, сгорбленного, несчастного, раздавленного горем, и в то же время понимал всю тщетность этих страданий.

Но зачем, зачем ты явился с мечом своим?

Сидни спрыгнул наземь, воздел лицо к небу и зарыдал.

Глава 3.