Малахитовый Лес

Она все поняла. Не могла не понять, Лев никогда не умел скрывать свои эмоции. И он хотел бы оправдаться, заверить девушку, что все не так уж плохо, да не получилось. Льву и без того стоило неимоверных усилий удерживать контроль над собственным организмом. Но теперь шок отнял у него этот контроль, и волну, которая рвалась на свободу, было уже не остановить.

Он только и успел, что отползти на пару шагов от крыльца, и его вырвало.

А для Ксении это стало новым ударом. Удивительно, как может всего за несколько минут измениться жизнь… Совсем недавно она радовалась тому, что стала чаще встречаться со своим кумиром, говорить с ним, а сегодня он, кажется, решился довериться ей. Ксения ни на что не надеялась, ей просто было радостно рядом с ним.

И вот все сломалось – быстро и необратимо. Ксения знала, что он уже никогда не забудет ее уродство. Это она научилась жить со своим новым лицом и лишний раз не смотреть в зеркало. Мир не готов был принять ее такой – да и не обязан…

Но одно дело – понимать это, что уже непросто. А совсем другое – увидеть, как мужчину, в которого ты давно и безнадежно влюблена, при одном взгляде на тебя выворачивает наизнанку.

– Извини, – с трудом произнес Лев. – Это не из-за тебя, я просто отравился… Мне нужно уйти…

Ксения не стала его задерживать. Внутри будто бездна открылась – странная, болезненная. Теперь в эту бездну улетало все: долгие месяцы терапии после несчастного случая, оптимизм, вера в лучшее. Последняя надежда.

Она неплохо научилась обманывать себя, делать вид, что у нее все не так уж плохо, бывает и хуже. Лев словно вырвал ее из теплой морской воды и бросил в ледяную стужу – ту самую, где приходится признать, кто ты такая на самом деле и что тебя ждет.

А Ксению не ждало ничего хорошего. Она ведь давно уже знала об этом, но обманывала себя день за днем, неделю за неделей…

Психотерапевт сказал, что она сильная, раз справилась с этим. Что ей многое доступно. Но теперь Ксения не чувствовала себя сильной, она чувствовала себя дурой, которая слишком долго обманывала весь мир.

Не до конца понимая, что делает, она подхватила с крыльца ближайший осколок маски и без сомнений полоснула острым краем по собственному запястью.

Глава 24

Тори и сама понимала, что время истекает, но это вовсе не означало, что она боялась Токарева. Их уговор был предельно простым, она с самого начала оставляла за собой право на неудачу. Так что Тори не собиралась звонить ему, отчитываться и просить еще парочку дней, она собиралась играть по прежним правилам. Как ни странно, теперь даже неудача не казалась ей таким уж плохим вариантом. Зато ей не придется использовать Романа и ее совесть останется чиста… хотя бы в этом.

Токарев же был настроен не так спокойно, он сам начал ей названивать. Тори убедилась, что хозяин дома ее не услышит, на этот раз Градов вызвался возиться на кухне. И все равно девушка отошла в дальнюю комнату, сделала вид, что любуется деревьями, залитыми предзакатным светом, и только там ответила.

– Наконец-то, – мрачно заявил Токарев. – Я уже начал думать, что вы меня избегаете.

– С чего бы? У меня есть повод прятаться от вас? Нет – и у вас нет повода звонить.

– Может, и так, но я решил, что немного мотивации вам не помешает.

– Какой еще мотивации?

Тори невольно вспомнила рассказ Градова о том, как его бывшую начали шантажировать заказчики. Неужели и Токарев до такого опустится? Ну и зря, шантаж позволяет ездить далеко не на всех.

Однако Токарев и сам понимал, что давление ни к чему не приведет:

– Исключительно положительной. Я решил, что справедливо будет заранее признать: вы – моя последняя надежда. Не люблю патетику, конечно, но так все и есть.

– И что вас на эту патетику сподвигло? Столько дней молчали!

– Я не молчал, я пытался найти другие пути. В некотором смысле это мне удалось. Мои люди следили за Немировским и накопали на него немало интересного. От драк с журналистами до оргий в гримерке с фанатками, которым едва исполнилось восемнадцать.

– Что-то мне подсказывает, что вы без сомнений подсунули это своей дочери.

– Я считаю, что ей лучше пережить боль сейчас, чем увязнуть в болоте окончательно, – заметил Токарев. – В болоте люди умирают, Виктория.

– Но судя по тому, что вы мне звоните, ваша дочь предпочла болото.

– Увы. Я показал ей все, все рассказал… Драки с журналистами ее не интересуют, она считает такое поведение признаком мужественности. Измены причинили ей боль, я видел это. Но она снова заявила, что гениям это позволено, что в таком он черпает вдохновение. Я смотрю на своего ребенка – и не узнаю. Она всегда была гордой, и я не знаю, что это за наваждение… Я полагаю, что она любит не этого ублюдка, а музыку, к которой он не имеет никакого отношения.

– Или она просто уперлась. Ваша шпионская стратегия не сработала, а ролики у вас остались?

– Да, у моих людей.

– Пришлите их мне, – попросила Тори. – Ролики, не людей.

– Зачем?

– Пока не знаю, но, может, пригодятся. Моя электронная почта у вас есть, отправляйте туда. Все, мне нужно идти!