Мальчик глотает Вселенную

– Если бы Бич Данг была Хамиорой, то Дастин Ванг был бы ее Марамой, – поясняет Лайл.

– Хорошие новости на самом деле, – говорит Тедди.

– Почему? – спрашиваю я.

– Здоровая конкуренция, – отвечает Тедди. – Если Бич не единственный импортер в округе, то это хорошая новость для Титуса, потому что Бич придется начать предлагать более конкурентоспособные цены, и возможно, она больше не будет получать такого удовольствия от того, что трахает нас в задницу.

– Вообще-то это не очень хорошая новость для Титуса, если Эзра подумывает обращаться напрямую к новому поставщику, – возражает Лайл. – Я поговорю с Титусом по этому поводу.

Тедди довольно хихикает.

– Неплохо сработано, Капитан Подробность.

Ничто так не соединяет районы, как героин из Юго-Восточной Азии. Все субботы этого славного месяца, пока бассейн Джиндейли закрыт на ремонт, Лайл, Тедди, Август и я носимся из конца в конец Брисбена, между различными культурными меньшинствами, разными бандами, разнообразными непонятными субкультурами моего города, жаркого и раскинувшегося во все стороны, как потные груди за пазухой пышнотелой медсестры.

В Южном Брисбене – итальянцы. Толпа хмурых болельщиков регби в Бэллиморе. Барабанщики, гитаристы, уличные музыканты и всеми забытые рок-группы в Фортитьюд-Вэлли.

– Маме об этом ни слова! – предупреждает Лайл, когда мы подъезжаем к Хайгейт-Хилл – штаб-квартире неонацистской группировки скинхедов «Белый Молот», возглавляемой тихим худым двадцатипятилетним мужчиной по имени Тимоти, который достаточно открыт, чтобы на голубом глазу сообщить Лайлу во время дружелюбного обмена деньгами и наркотиками, что он на самом деле не бреет голову налысо, а по-настоящему лысый; и это заставляет меня молча задуматься – что же изначально толкнуло его на этот скользкий путь: долгие философские размышления о превосходстве белой расы, от которых он облысел, или раннее облысение, характерное для белых мужчин, не оставило ему иного выбора.

Я сам не знаю, чего ожидал от торговли наркотиками. Какой-то романтики, возможно. Чувства опасности и неизвестности. Теперь я понимаю, что среднестатистический пригородный наркодилер недалеко ушел от обыкновенного доставщика пиццы. Половину всех сделок, которые заключают Лайл с Тедди, я мог бы совершить в два раза быстрее, просто разъезжая по юго-западным пригородам Брисбена на своем велике «Мангуст BMX» с наркотой в рюкзаке. Август, вероятно, мог бы справиться с этим даже еще скорее, потому что он ездит быстрей меня и у него десятискоростной гоночный велосипед «Малверн Стар».

Мы с Августом делаем домашнюю работу по математике на заднем сиденье «Мазды» Тедди, пока проезжаем Стори-бридж сперва с севера на юг, затем обратно с юга на север – мост, хранящий истории, похожие на историю мальчиков, победивших огонь; на историю о немом мальчике и его младшем брате, который никогда не просил ничего, кроме ответов на вопросы.

Август держит в руке десятиразрядный инженерный карманный калькулятор, который получил в подарок на свой день рождения, набирает цифры и переворачивает калькулятор вверх ногами, чтобы превратить их в слова. 7738461375 = SLEIGHBELL (бубенчик). 5318008 = BOOBIES (балбесы). Он вбивает очередной ряд цифр. Гордо показывает мне экран калькулятора. ELIBELL (Илай Белл).

– Эй, Тедди, – спрашиваю я. – «На школьный карнавал двадцать из восьмидесяти входных билетов были проданы заранее. Какой процент от общего числа входных билетов составляют билеты, проданные заранее?»

Тедди смотрит в зеркало заднего вида:

– Да ладно, приятель, какого черта, пошевели мозгами! Сколько двадцаток в восьмидесяти?

– Четыре.

– А значит…

– Значит, двадцать – это четверть от восьмидесяти?

– Верно.

– А четверть в процентах это… четверть от сотни… двадцать пять процентов?

– Да, приятель. – Тедди ошеломленно качает головой. – Блин, Лайл, не позволяй этим двоим заполнять твою налоговую декларацию, я тебя прошу.

– Налоговую декларацию? – спрашивает Лайл, притворяясь озадаченным. – Что-то такое слышал. Это такое алгебраическое слово?