Мальчик, который пошел в Освенцим вслед за отцом

В свое первое лето в Освенциме – Моновице, когда власть Юппа Виндека достигла пика, непокорство и внутреннее возмущение подтолкнули Фрица к вступлению в Сопротивление. Тем самым он, конечно, ставил под угрозу собственную жизнь. Но ей и так что-то постоянно угрожало: достаточно было любой ошибки, неосторожного взгляда, сильного мороза или контакта с инфекцией, чтобы запустить цепную реакцию, ведущую к инвалидности и смерти. Сопротивляясь, он рисковал хотя бы ради чего-то.

* * *

Все началось с разговора в дальнем углу барака и закончилось новой работой.

Строительство в лагере к лету 1943 года завершилось, и потребность в строителях на комбинате Буна упала. Фрицу грозило остаться безработным. Кое-какие друзья решили ему помочь и одновременно использовать в своих целях. Они отозвали Фрица в сторону и переговорили с ним в условиях строгой секретности.

Все это были бухенвальдцы, которых он знал много лет. Стефан Хейман, еврейский интеллектуал, военный ветеран и коммунист, ставший Фрицу и другим мальчикам вторым отцом. Густль Херцог, а вместе с ним Эрих Эйслер, австрийский антифашист. У них было задание для Фрица – жизненно важное, но и потенциально опасное.

За долгие годы в лагерях эти люди сформировали тайный еврейско-коммунистический альянс против СС. Сопротивление занималось преимущественно продвижением заключенных на административные посты, что позволяло получать информацию, ценную с точки зрения благополучия и выживания. Благодаря этому Фриц и Густав оказались на менее опасной работе, Роберт Сиверт организовал свою строительную школу, Фриц узнал содержание последнего письма матери и получил предупреждение о том, что его отца переводят в Освенцим.

Альянс возродился в Моновице, и снова его члены оказались на важных административных постах, в том числе благодаря «новым арийцам», таким как Густав. Однако теперь они считали, что должны расширять свою деятельность. Мелкие акты саботажа – это тоже неплохо; раньше Фриц уже участвовал в них на стройплощадках – то упадет и лопнет мешок цемента, то не закрытый по недосмотру кран окажется в кузове грузовика, перевозящего бетон, – но организованное сопротивление хотело большего.

Важнее всего была информация. Заключенные на административных постах могли получать сведения о лагерях-сателлитах Освенцима, о перемещениях арестантов, отсевах и массовых казнях[377]. Теперь они хотели, чтобы Фриц им помог наладить связи с другим ее важным источником: гражданскими рабочими. Для этого его собирались перевести на одну из фабрик комбината Буна. Он уже доказал, что умеет заводить дружбу с вольнонаемными, а на комбинате их работало много тысяч. Ему нашли место в Шлоссенкоманде-90 – слесарном подразделении команды строителей.

И вот как-то утром, впервые с момента прибытия в Моновиц, Фриц вышел за периметр лагеря, вместе с другими рабочими в сопровождении охранников миновал ворота и по главной дороге двинулся к комбинату Буна.

Только оказавшись на территории, он осознал, насколько тот огромный. Весь комплекс представлял собой сеть из улиц и железнодорожных путей. Стоя на главной дороге, идущей с востока на запад, с трудом можно было разглядеть другой конец комбината, таявший вдали, на расстоянии почти трех километров. Поперечные улицы, проложенные с севера на юг, в длину достигали километра. Прямоугольные участки между ними занимали фабричные здания, печи, мастерские, склады, цистерны с нефтью и химикатами и странные переплетения труб, напоминающие американские горки. Комплекс был поделен на секции: завод синтетических масел с относящимися к нему мастерскими, резиновая фабрика Буна, электростанция и мелкие производства, выпускающие и обрабатывающие химикаты. Большинство корпусов еще не работало – они были построены, но не отделаны изнутри.

Тысячи мужчин и женщин трудились на комбинате. Около трети составляли заключенные, остальное – гражданские лица. Слесарное подразделение – занимавшееся, по сути, всеми видами металлообработки в мастерских и на фабриках – состояло из дружелюбных, приятных людей. Большинство надзирателей обращались с заключенными мягко и напоминали работать «с оглядкой», то есть не спеша, но всегда отмечая, где находится охрана[378]. Надзиратель, к которому попал Фриц, оказался политическим, бывшим узником Дахау – именно он помог членам Сопротивления получить для него назначение.

Фрица сделали главным помощником в первом подразделении на одной из фабрик[379], где работало множество германских вольнонаемных – в основном инженеров, техников и бригадиров. Большинство рабочих составляли польские и русские заключенные; они плохо понимали приказы на немецком, и за это надзиратели их наказывали. Если гражданский бригадир был недоволен их работой, концерн отправлял заключенных в Освенцим I «на учебу». Заключенным, говорившим на немецком, жилось намного легче; Фриц познакомился с вольнонаемными бригадирами и завоевал их доверие.