Маленький мудрец

Наконец ушла и Дюймовочка, и я остался один. Заперев дверь на задвижку, я приготовился закончить этот бесконечный день. Подводить неутешительные итоги пережитого сумбура я собрался чуть позже, когда приму в своей постели любимую позу, свернувшись калачиком и уткнувшись в стену лбом. Велосипед. Я отнес его в ванную и вымыл колеса. Двухколесному другу предстояло занять свое место на лоджии. Для этого требовалось развернуть его руль на 90 градусов, чтобы «рога» оказались в одной плоскости с рамой.

Я приготовился произвести это несложное действие.

Чтобы развернуть руль, нужен велосипедный гаечный ключ.

Этот плоский ключ с шестигранными отверстиями лежит в небольшой сумке инструментов, подвешенной к раме.

Что известно каждому велосипедисту вот уже, наверное, сто лет.

В петлю крышки сумки вставлен металлический треугольник.

Повернутый поперек петли, он является простейшим затвором.

Я развернул треугольник и открыл сумку с инструментами.

В сумке не оказалось гаечного ключа.

В сумке не оказалось вообще ни одного инструмента. Кто-то выкинул их.

Кто-то выкинул ключи и отвертку, а на их место положил… диск.

Что значит «кто-то»? Не «кто-то», а конкретно мсье Жак, французский армянин русского происхождения. Впрочем, порядок определений мог быть и другим. Не было ни нужды, ни охоты в этом разбираться. Он сделал это, пока я осматривал пораженного стрелой парня. Сделал и исчез, надеюсь, навсегда – из моей жизни. Исчез, мелькнув напоследок желтой велосипедной рамой на изгибе аллеи. Буквально дрожа от нетерпения, я кинулся к компьютеру. За компьютером и закончился наконец для меня этот сумасшедший день.

Подписка о невыезде

Капитан Юку Тамм принес мне в камеру эстонскую газету на русском языке. Газета называлась «Вечерний курьер».

– Прочтите, господин Лобов, где отчеркнуто, – сухо сказал он и оставил меня одного. Заголовок был такой: «СУД ПОСЛЕ СУДА». Вот что помещалось под этим заголовком:

«В России участились случаи немотивированно мягких приговоров за преступления, связанные с шовинизмом и ксенофобией. Некоторые возмущенные этим граждане создали подпольную организацию и назвали ее «Суд высшей справедливости». Мы публикуем так называемый «Меморандум» этой вышедшей за пределы российского законодательства группы людей, именующей себя сокращенно – СВС.

Меморандум:

Мы, группа граждан России разных национальностей, убедившись в нарастающей динамике преступлений на националистической почве;

в попустительстве правоохранительных органов по отношению к деятельности агрессивных националистических организаций;

в непростительной мягкости приговоров в тех редких случаях, когда дело доходит до суда (даже если дело связано с убийством на националистической почве);

что идет вразрез с Конституцией Российской Федерации, создали

Суд Высшей Справедливости (СВС).

СВС является и судебным, и исполнительным органом.

СВС корректирует мягкие приговоры за тяжкие преступления на указанной выше почве и свои приговоры приводит в исполнение.

СВС не направляет свои акции против судей, так как считает, что судьи выполняют чужую волю.

В состав СВС входят люди разных национальностей и вероисповеданий, многие имеют юридическое образование.

СВС не признает национальных и конфессиональных приоритетов.

СВС признает приоритет духа российских законов,

СВС доводит настоящий меморандум до сведения общественности с целью объяснения смысла своей деятельности.

В тот самый момент, когда российское правосудие придет в соответствие с Конституцией. РФ, СВС прекратит свое существование».

Едва я закончил чтение, пришел охранник и отвел меня в кабинет капитана.

– Подойдите к столу, – сказал Юку Тамм. – Господин Евгений Лобов, объявляю вам об изменении в отношении вас меры пресечения. С вас снимается арест и от вас отбирается подписка о невыезде.

Я опешил и от этого меморандума, и от освобождения и вместо того, чтобы возрадоваться естественным путем, тупо спросил:

– Невыезде – откуда?

– С острова, разумеется. Распишитесь вот здесь. Спасибо. Ваше место пребывания будет в том же пансионате?

Я пожал плечами:

– Да, а где же?

Капитан кивнул.

– Присядьте, пожалуйста.

Я сел на стул возле капитанского стола.

– Я хочу вам сказать, что все это, – он показал на кипу газет на краю стола, – организовал ваш друг и мой школьный товарищ. Он настоящий парень, я даже не ожидал.

– Валерий заполучил «Меморандум СВС» и отправил в редакции? – спросил я.

– Именно.

Капитан был немногословен. Я, в сущности, тоже. Воцарилась долгая бессмысленная пауза. Мы словно бы соревновались, кто кого перемолчит. Первым не выдержал капитан. Он сказал:

– Евгений, я сейчас поставлю для вас видеодиск. Я его уже смотрел. Теперь посмотрим вместе. Только вы сохраняйте спокойствие, прошу вас.

Он достал из холодильника минеральную воду, сам наполнил стаканы. Я деликатно пригубил и вдруг непроизвольно сжал стакан, еще немного – и раздавил бы. Потому что на экране телевизора, к которому был подключен видеомагнитофон, возникла Ева. Она была грустна и спокойна. И она была прекрасна. Ева заговорила.