Малое солнце (СИ)

— Минус сто пятьдесят четыре градуса Цельсия — температура внешней среды. Шесть градусов Цельсия внутри скафандра.

Даже на фоне выключенного подогрева скафандр остывал быстрее, чем он предполагал.

— Эта планета точно решила меня прикончить, — стиснул зубы Джейдер.

Похоже, он и Уилсон переоценили способность скафандра держать тепло. Его экранно-вакуумная изоляция, состоящая из прослоек терефталата с двусторонним напылением алюминия, делали теплообмен возможным разве что за счет излучения, которое успешно отражалось обратно зеркальной алюминиевой поверхностью. Тем не менее по неизвестным причинам теплообмен все-таки происходил, охладив скафандр на целых 15 градусов за последние несколько часов.

— Неужели тепло уходит через пробоину, полученную при взрыве капсулы? — предположил Джейдер.

Другое разумное объяснение попросту отсутствовало.

— Похоже, смола, затопившая пробоину, имеет слишком большую теплопроводность.

Включение обогрева скафандра означало потерю последних запасов кислорода и неминуемую гибель. Казалось, что в этой изнурительной гонке на выживание несмотря на все усилия смерть постепенно настигала его, все быстрее и быстрее сокращая отставание. Ее дыхание уже было ощутимым, он чувствовал его все более ясно. Джейдер невольно обернулся. Среди изувеченных силуэтов ледяных торосов никого не было. Теперь он понимал, что за странный мистический холод блуждал по его спине, словно тень преследуя каждый его шаг. Одно из двух: либо это была смерть, либо холод действительно проникал внутрь через отверстие где-то сзади скафандра. Где-то там, сзади, томился заветный кислородный баллон, такой необходимый и такой недоступный.

— Черт бы побрал этого Уилсона.

Как бы то ни было, это обстоятельство внесло интригу в грядущий сценарий смерти.

— Умереть от гипоксии или умереть от переохлаждения? — тихо произнес Джейдер, уже не в силах сдерживать дрожь в зубах. — Как замечательно! Теперь у меня есть выбор. Вот это роскошь!

Гипоксия вновь начинала проявляться в самых омерзительных своих симптомах. Мысли отказывались выстраиваться в логическую цепочку. Время вновь начинало терять свои привычные очертания, расплываясь в нечто, не поддающееся исчислению. Уилсон тяжелым грузом сковывал движения. Несколько раз Джейдер заставал себя за безумным желанием снять скафандр. Очередной спуск, изрытый уродливыми ледяными глыбами, оборвался глубокой расщелиной, ставшей непреодолимой преградой. Использовать дальномер было бессмысленно. Джейдер знал, что ни за что ее не перепрыгнет. Двигаясь вдоль ее рваных, изувеченных краев, он искал обход, стараясь держаться подальше и даже не смотреть в ее сторону.

Он буквально ощущал, как нечто преследовало его, словно каждый раз скрываясь за обезображенными силуэтами ближайших торосов. Но каждый раз, когда он оборачивался, нечто успевало ускользнуть от его взора, повергая окружение в звенящую, давящую морально тишину. Лишь мерный гул систем жизнеобеспечения, приглушенный треск дозиметра и собственное хриплое дыхание делали ее выносимой. Когда расщелина перебилась небольшим участком ровного плато, свободным от торосов, апатия внезапно сменилась приступом необоснованной радости. Джейдер смеялся, испытывая странную эйфорию. Он стоял посреди голого плато, утопая металлической подошвой в черном, как прах. грунте. Теперь, когда торосов не было поблизости, нечто, что преследовало его, не могло спрятаться.

— Ха! Черт! Я схожу с ума…

Его тело пронизывала странная крупная дрожь. Здесь, на открытой местности, в заключении далеких мрачных хребтов, было еще хуже, чем среди ледяных торосов. Тут в его разум просачивалось понимание собственного безумия.

— Нет никакого нечто! Нет никакого преследования! Я один. Я один.

Все перевернулось с ног на голову. Теперь одиночество было желанным. Все что угодно, лишь бы избавиться от апатии, от мании преследования. Но единственное лекарство, которое могло в этом помочь, — кислород — теперь было недоступным. Похоже, время решило отнять у него все: надежду, рассудок и наконец — жизнь. Он брел вперед, встречая на своем пути редкие ледяные глыбы.

— Лед. Повсюду этот паршивый лед!

Галлюцинации продолжали одолевать его, с каждым разом становясь все более изощренными. Голос. Он слышал чей-то голос, проникающий в фон работающих систем жизнеобеспечения и треска дозиметра. Слишком тихий, порой срывающийся в шепот, ничего не разобрать. Кто-то пытался выйти с ним на связь.

— Уилсон, ты это слышал? — спросил Джейдер, но Уилсон молчал.

Время от времени впереди показывалась копра шахты и держалась там до тех пор, пока не превращалось в огромный 10-метровый торос, как только он подходил ближе. Воображение рисовало перед глазами то, что хотело видеть больше всего на этой планете. Джейдер старался не верить ему, не поддаваясь играм обезумевшего от гипоксии разума. Но последний мираж был особенно стойким. Иллюзорно подрагивая в потускневшем поле зрения, он все еще держался, несмотря на сокращение дистанции.

— Еще одна ледяная глыба, — шептал Джейдер, словно убеждая самого себя не верить своим же глазам.