Малолетка

Наш город Хабаровск, да и весь Дальний Восток, был поделен на группировки, и, как правило, вся молодежь состояла в одной из них.

Если ты отвечал отрицательно, то следовал второй вопрос: «Обиженный?» (Петух.) Поговаривают, что в тюрьме могут посадить в камеру к петухам, но это всего лишь байки. Случайно туда никого не посадят. Был еще один тип камер – пресс-хата. Туда не хотел попасть никто! Именно там я и оказался. Но узнал об этом не сразу!

Пресс-хата – это камера, где правит беспредел, специально поддерживаемый администрацией. Туда человека закидывают с тем, чтобы издевательствами, побоями, пытками принудить дать определенные показания, расколоться или же просто для того, чтобы сломать. Обычно там рулят несколько физически крепких ребят, которые в свое время совершили нечто такое, за что их на зоне ждет если не смерть, то, по крайней мере, «перевод» в наинижайшую касту опущенных (петухов).

Камера № 152 была камерой образцового содержания. Мне же сравнивать было не с чем, поэтому я сразу ничего не понял.

Открылась дверь. Буквой «г» два яруса нар на восемь человек. В камере находилось десять человек, я был одиннадцатым.

Три человека имели свою шконку (кровать), остальные восемь спали в две смены. Шконка у окна была все время занята под «трассу» (связь с другими камерами).

Встретили меня неплохо, даже гостеприимно. Так встречают всех. Дают отдышаться и анализируют для выбора стратегии дальнейшего давления.

Как я потом понял, в пресс-хате сидели три типа людей.

1. Батек и его две торпеды. Они и занимались принуждением к явке с повинной (добровольное сознание в своих преступлениях, часто даже в тех, которых не совершал). Явок добивались давлением, уговорами, избиением и даже изнасилованием.

2. Жертвы – те, с кого и нужно было получить признание любой ценой, когда в этом было очень заинтересовано следствие, но само не справлялось.

3. Спонсоры – дети богатых родителей, которых опер сажал в камеру, чтобы туда постоянно поступали хорошие передачи продовольствия, своего рода бонус батьку.

Я не относился ни к одному из этих типов. Не был крепким, чтобы стать одним из торпед, в преступлении уже сознался, а мои родители были бедны, поэтому я так и не понял, зачем меня туда посадили. Возможно, с целью навешать на меня дела, которых не совершал. Но узнать об этом я не успел.

Попадая в камеру, ты оказываешься в шоковом состоянии. Первый раз в жизни теряешь землю под ногами. Тем, кто не был в тюрьме, тяжело описать, что значит – потерять свободу. Состояние, когда ты уже ничего не решаешь. В нашей камере надо было спрашивать разрешения даже для посещения туалета, но об этом я узнал позже.

На следующий день всю камеру вывели в местный кинотеатр на просмотр фильма. Это была еще одна мера поощрения. Подобные выходы организовывались только для пресс-хат, а таких на этаже было две – наша и петухов.

Зал небольшого кинотеатра был поделен на две зоны. Всего около пятидесяти посадочных мест. Первой зашла наша камера, вторыми заводили петухов. Мы знали, что их приведут, и нам было очень интересно, как они выглядят.

Почему-то в нашем воображении это были необычные люди, почти НЛО или как минимум персонажи из бразильского карнавала, украшенные страусиными перьями.

Они зашли колонной и сели во второй половине зала. Их было тоже человек десять. Как только начался фильм, один из торпед подбежал к ним и начал бить кого-то.

Началась драка. Оказывается, все в камере, кроме меня, знали, что она будет. Меня не предупредили, потому что я был новенький. Все произошло очень быстро. Забежала охрана, разогнала всех по камерам. Когда мы зашли в камеру, я увидел, что у батька (его звали Фаст) из спины торчит заточка. Он же этого даже не почувствовал, видимо, находился в состоянии шока.

Тем, кто не был в тюрьме, тяжело описать, что значит – потерять свободу.

Состояние, когда ты уже ничего не решаешь. В нашей камере надо было спрашивать разрешения даже для посещения туалета, но об этом я узнал позже.

Фаста забрали на больничку. Больничка – целый этаж, специально отведенный для больных. На самом деле там находилось немало тех, кто вступил в соглашение с органами. Больничка была еще одной из форм поощрения. Там лучше кормили, у каждого была своя шконка. Ради такой привилегии многие симулировали болезнь или занимались членовредительством, например, глотали кресты.

Кресты – два куска проволоки или два гвоздя, крест-накрест перемотанные резинкой. Складывают, засовывают в хлебный мякиш, проглатывают, ждут, пока мякиш рассосется, и тогда человек чувствует адскую боль. Ему делают операцию, вырезая часть кишки. Я видел таких ребят. Они становились инвалидами взамен трех-пяти месяцев, проведенных в больничке.