Мальтийская история: воспоминание о надежде

Я вылез из-за нашего укрытия и направился к причалу, где должен был находиться французский пароход. Перекрестившись, я вышел на причал. И облегчённо выдохнул: судно стояло около берега невредимым. Более того, с корабля спускался трап, рядом переминался караул из нескольких британских солдат. Вскоре они уже принимали трап, повесив потом на него запретительную верёвку — вековые британские традиции: что-то создать, чтобы это тут же торжественно запретить.

На моё счастье, среди постовых были знакомые. Наклеив на лицо раздражённую гримасу, я подошёл к ним, поздоровался и завёл разговор, полный недовольства, по поводу очередной нудной, но срочной работы на судне — проверки уплотнителей масляной цистерны («Даже переодеться не успел», — показал на свою гражданскую одежду). Узнав, что караул сменится через полчаса, а пароход покинет гавань около полудня, я пообещал вернуться с помощником. Солдаты равнодушно отнеслись к моим заботам и планам. Постояв с ними для приличия ещё несколько минут, я направился назад.

Надэж ждала меня на нашем месте. Она неподвижно сидела на обломке стены, потупив взгляд и сцепив пальцы рук. Я кинулся к ней, схватил за руку. Девушка подняла на меня глаза из-под кепки. Судя по взгляду, она ожидала плохих вестей, но я ободряюще улыбнулся ей.

— Всё отлично! Пароход на месте. Ты мой помощник, — я кивнул на мешок. — Несёшь инструмент.

— Не очень-то моё платье похоже на инструмент, — она с сомнением посмотрела на поклажу.

— Ты очень наблюдательна, — поморщился я и, взяв несколько кусков битого кирпича, затолкал в котомку. Как мне казалось, это должно было создавать иллюзию тяжести и жёсткости нашей ноши.

— Ты испачкаешь платье, — тихо и как-то отчуждённо произнесла Надэж.

«О чём это она?» — я вскинул на неё глаза. Моя спутница уставилась, не мигая, на мешок. «Совсем сникла, — подумал я, — надо бы её растормошить». Но потом решил не делать этого. Может быть, в этом потерянном состоянии ей будет проще пройти со мной через пост караульных.

— Пойдём, Надэж, — подал ей мешок.

Моя спутница вздрогнула.

— Да, конечно, — взяла котомку и встала.

Мы отправились к судну. Теперь моё настроение резко изменилось. Меня начал бить нервный озноб. Причина была проста: я боялся. Меня охватил страх. Ещё полчаса назад на нас падали бомбы, и это не внушило мне такого панического ужаса, который я испытывал сейчас: нас заподозрят, схватят, и на этот раз мне не придётся срывать банк, в котором ставка — право попасть в камеру. Меня доставят туда без всяких препон и без промедления к радости британского правосудия. Я начал про себя молиться Пресвятой Богородице. Больше надеяться мне было не на кого. Ну разве только на себя. Я вспомнил о Надэж и оглянулся: девушка потерянно плелась за мной, прижимая мешок к груди. Её вид немного придал мне бодрости: в конце концов, хотя бы ради неё я не имел право на провал. Только на подходе к караульным мне удалось унять дрожь в руках и снова изобразить озабоченную физиономию.

— Давай, бездельник, поторапливайся, — я недовольно обращался к Надэж, оборачиваясь назад. — Пойдёшь на корм акулам. Времени из-за тебя не остаётся.

Мой «помощник» с виноватым видом спешил за мной, уткнувшись в свою ношу. У меня самого, казалось, внутри застыл ледяной стержень, замораживающий меня изнутри.

— Полегче, приятель, — вступился один из солдат. — Совсем затюкал мальчишку. Лучше бы он у тебя умылся.

Я махнул рукой.

— Пусть ищет няньку в другом месте. Нэд, шевели своими отростками, — прикрикнул я на Надэж.

Ухмыльнувшись, караульный пропустил нас на корабль, и мы торопливо поднялись на судно. Я издал вздох облегчения — из меня вылетел лед внутреннего холода. Мне хотелось схватить свою спутницу и расцеловать: «У нас получилось! Говорю же: я счастливчик!» Матрос около трапа равнодушно бросил на нас мимолётный взгляд и показал нам на открытый люк, ведущий в машинное отделение. Мы двинулись в указанном направлении. Но сделать это было не так просто: вся палуба была усыпана людьми. Мы осторожно, стараясь не задеть лежащих пассажиров, продвигались между ними. Я с интересом разглядывал эту разношёрстную публику как существ с другой планеты: они лежали или сидели прямо на палубе, положив под себя кто шинель, кто пальто, кто вовсе без подстилки. Кто спал, вытянувшись во весь рост, кто сидел, прикрыв глаза; одни играли в карты, другие равнодушно наблюдали за игрой. В основном это были солдаты французской армии, но попадались и гражданские, и даже семейные пары.