Мальтийское эхо (СИ)

— Извините, — вмешался умненький весёлый парень, — но по мнению масона-историка Карамзина Павел стоял в ложе «Золотой венец» и даже был мастером стула.

— Не думаю. Да, было русское масонство, но это мода, дань времени, «игрушка для праздных и высоких» умов. Русский романтизм и идеализм резко отличались от немецкого. И даже английского.

— Лефорт и Яков Брюс были далеко не романтиками и идеалистами, — решил поговорить Андрей Петрович. — И кровь Павла замешана на немецком «молодом пиве». Впрочем, это косвенно подтверждает ваши соображения.

— О! Отлично! У нас есть лидер конкурса! Не отставайте, друзья!

Андрей громко спросил, включаясь в игру:

— Меня, Борис Ильич, уже лет 30 занимает вопрос: по какой причине Павел пытался вызвать на дуэль Наполеона. Я думаю, это личный повод. Хамство француза.

— О-го-го! — Борис Ильич даже приподнялся и посмотрел в конец автобуса. — Я «таки кое-что имею вам сообщить» по этому сложному вопросу. Есть всего два документа, в которых вскользь упоминается, что Наполеон в наглой форме требовал от Павла «вернуть» ему какую-то часть реликвий Мальтийского ордена.

— Но барон Гомпеш официально передал их русскому императору, — осторожно заметил Андрей. — Может не все русскому, и не все официально?

— Да, возможно была двойная игра… Тройная. Павлу довелось править в тот отрезок времени, когда на исторической сцене был театр абсурда. Извините, не могу точнее ответить.

— Спасибо.

Автобус остановился у ворот парка. Борис Ильич вышел первым, встал неподалёку, раскуривая трубку. Когда Андрей проходил мимо него, их взгляды встретились.

— Извините, вы не учились в аспирантуре ЛГУ в 80-х? — спросил Андрей Петрович.

— Да, потом работал там на кафедре «Отечественной истории».

— Я тоже. Только на кафедре «Древней истории и средневековья». Андрей, — он подал руку.

— Да, да, я вас, Андрей, сейчас припоминаю. Вы ученик Г.Н. Богдан'oвича?

— Да. А ваша фамилия… э… Поварской? Борис Ильич Поварской.

— Да, точно, — Борис радостно заулыбался и тоже крепко пожал руку Андрея.

Подошла женщина-экскурсовод. Затараторила резкими негармоничными обертонами:

— Быстренько, быстренько, в кучку, в кучку… Самый поэтичный из Петербургских пригородов… Сначала парк, затем Дворец.

Андрей не пошёл вместе с группой. Ему хотелось эти полтора часа погулять одному. А во Дворец он подойдёт в оговорённое время.

— Мужчина, вы куда? Пропустите интереснейший рассказ, — занудила тётка.

— Вы уверены, что он будет интересным? — зло спросил Андрей, но потом добавил мягче. — Я тут лет 35 назад клад закопал, пойду, откопаю.

Борис Ильич прыснул, сказал Андрею «Удачи!» и ушёл в направлении Дворца.

Во Дворец Андрей Петрович зашёл с группой. Он всё же прислушивался к дамочке-экскурсоводу, хотя и бродил на нужном звуковом удалении от её проржавевшего голоса. Вдруг интуиция зацепится за какую-то мысль, слово, образ, и придёт Знак, и упадёт он зерном в пашню подсознательного и затем прорастёт в матрице рационального.

«Храм Весты выточен собственноручно Марией Фёдоровной из слоновой кости…» — услышал он экскурсовода.

Неожиданно для себя он спросил:

— Говорят, Мария Фёдоровна очень была огорчена тем, что среди многочисленных её талантов не было одного: она не умела петь…

— Она пела прекрасно! — гордо соврала дамочка, будто речь шла о ней самой.

«Она ещё и двоечница!» — огорчённо подумал Андрей. Далее по залам быстро проследовал один и вышел на воздух.

Когда группа рассаживалась в автобус, а Борис Ильич и Андрей в сторонке предавались воспоминаниям, к ним подошла эта дамочка-горе-экскурсовод и, отдав Борису какую-то деловую бумагу, спросила заносчиво Андрея:

— Ну что, нашли клад?

— Конечно.

— И где же он?

— О, это вы, мадам. Но я его должен закопать обратно, — обрезал Андрей Петрович.

Женщина вспыхнула, бросила виноватый взгляд на Бориса и быстро засеменила обратно во Дворец.

— Зачем ты так, Андрей?

— Нужно учить, нужно готовиться к занятиям, тем паче — к лекциям! — ещё раз обрезал доцент.

— У ней зарплата уборщицы, муж недавно бросил… Ты хочешь видеть дам-экскурсоводов с породой и статью Ани Жирардо и Катрин Денёв? — убеждал добрый Борис Ильич.

— Да, точно! — Андрей хлопнул приятеля по плечу. — Анна и Екатерина! Эти имена.

— Что с тобой?

— Они. Эти дамы были в моём сне!

— Неплохие дамы тебе снятся! Неслабо, весьма, — удивлённо бормотал Борис.

Он предложил Андрею сесть рядом с ним.

— Люди устают, дремлют. На обратном пути мы можем поговорить.

— С удовольствием, — подтвердил Андрей.

— Только давай на «ты».

— Правильно, мы же из одного гнезда.

Борис Ильич немного поговорил с народом и выключил микрофон. Вопросов пока не было.

— Борис, можно я задам три вопроса по теме экскурсии? О Марии Фёдоровне.

— Валяй!

— Первый: она умела петь?

Вопрос был подленький, на «засыпку». Ответ-то Андрей знал.

— Нет, и очень переживала по этому поводу… — спокойно ответил Борис Ильич.

— Второй: императрица любила изящные дорогие безделушки. В запасниках Павловска их больше, чем в запасниках Гатчины?

— Да, намного больше.