Мальтийское эхо

— Ничего, девочка, ничего. У тебя смятение души, да еще после катакомб новое… продолжай. Я слушаю и все понимаю.

— Сергей и его мама — бывшие ленинградцы, но уже двадцать лет живут и работают в Вене. Сергей закончил университет, работает там на кафедре. Но его что-то не устраивает… он во многом не согласен с Фрейдом, а это же кумир западной психоаналитики… Он хочет вернуться в Петербург, все расспрашивал о Питере. Говорил, что если Питер так же прекрасен, как девушки, живущие там… Я пробормотала, что-то вроде того, что Петербург наверное похож на Вену… Он так красиво и умно разговаривает! Когда рассказывал о знаменитых венецианских карнавалах, о масках, о людях в масках, о невербальной семиотике (жест, мимика), я вспомнила тебя. Ты бы тоже влюбилась в него!

— Ну, если о семиотике красиво говорит — пожалуй! — рассмеялась сестра. — Расскажи о вашем дне в Венеции.

— Да! Сказочный день! И ночь! Он ведь проводил меня в аэропорт. Водный экспресс от станции S.ZaccarIa до аэропорта «Марко Поло» плывет по лагуне более часа. Легкая морская качка нас убаюкала, и мы, обнявшись, продремали весь путь. Мы ведь всю ночь бродили, катались на гондолах!

…Мост Риальто, мост Вздохов, вообще весь Гранд-канал. Прокатились по лагуне. А прекрасный вид на ночную Венецию через лагуну! Ты знаешь, мне казалось иногда, что я в Питере на «Ваське» и это Нева, а не лагуна, и это Зимний, а не Дворец дожей. То ли небо напоминало питерское, то ли здания купались в воде и вечернем свете так же, как возле Финского залива. При ночном освещении полная иллюзия сходства. Верунчик, я тебя заговорила, ты ведь хотела подремать. Ох, извини… Да и мне… что теперь… он не хочет…

Вера действительно была погружена в какие-то ассоциации, видения, которые как воды лагуны колыхались в сознании нестройными рядами гондол.

— Это ты, родная, устала от рассказа. Вот опять плачешь. Не волнуйся. Он позвонит! Я чувствую, что это какое-то недоразумение. А фото, видео есть?

— Все снимал Сергей.

— Давай отдыхать. Может быть совы нашепчут мне что-то во сне.

Ирина удивленно посмотрела на Веру и, ничего не сказав, вышла из комнаты.

Когда Вера Яновна пробудилась, она нашла сестру в библиотеке. Та листала альбом венецианских живописцев.

— Что тебе нашептали совы во сне? Ты разве умеешь их видеть?

— Не знаю точно, что я умею… А видела воду, каналы, лагуну и твоего Сергея, ныряющего… Раз, два… семь. Пойдем-ка, погуляем, дойдем до нового флигеля, — сказала старшая сестра.

— Пойдем, — обрадовалась Ирина.

— Скажи-ка, а мама Оля этого Сергея какая? Андрей говорил…

Иришка резко оборвала Веру, остановившись и взволнованно посмотрев на сестру:

— Ты что, собираешься поговорить с Андреем Петровичем обо мне?

— Да.

— Я запрещаю! Мало ли девушек, которых бросили парни.

— Во-первых, не кричи, во-вторых, не похожи эта девушка и этот парень на «мало ли», в-третьих, и это главное, Андрей говорил, что в Вене живет его сокурсница, и мы даже подумывали съездить в Прагу и Вену вместе или по одиночке. Отложили пока поездку.

А зачем?

— Следы одного барона поискать, — нехотя ответила Вера.

Младшая сестра потупилась и вымолвила:

— Извини меня, Верунчик. Ты умная, а я — дура. И Сергей очень умный, а я ему, наверное, показалась дурой.

— Всё-всё! Ты — умница и красавица, — Вера Яновна обняла сестрёнку и вдруг воскликнула, — ого! А флигель то подрос. И крыша есть. А где герои труда?

Героев труда не было. Сестры обошли стройку, покричали. Никто не отозвался. И они направились к старому флигелю. Но и Анны Никитичны не было ни дома, ни в огороде.

— Она, наверное, всё-таки повезла ужин в дом. Бабуля ведь настаивает на ужине в семейном кругу. Да, точно, время-то четверть седьмого, — сказала Ирина и неожиданно рассмеялась, — Смотри! Вон там: на реке.

По реке двигалась «Ласточка», его управлял мореход. Моторка жутко тарахтела, таща за собой плот, на котором лежали несколько огромных чурок и куча коряг замысловатого вида. На самом конце плота стоял Андрей Петрович, по пояс голый, широко расставив ноги и держа в руках гребень — длинное весло, вставленное в уключины по центру кормы плота.

Лодка уже причаливала. Платоныч выпрыгнул на берег, держа в руках фал с якорем на конце, подтянул другой рукой плот к берегу и надежно закрепил.

Когда Андрей и капитан направились в сторону дома, раздались аплодисменты. Рукоплескали восторженные сестры. Крепкие мужские тела и спорая работа сильных рук возбудили их.

— Как ловко вы причалили! А как красиво подплывали! Особенно Андрей: варяг, викинг, норманн, — восклицали наперебой Верочка и Иришка.

— Норманн-не норманн, а мужик нормальный, — улыбнулся моряк, — а вот «Ласточка» совсем не тянет.

— А зачем эти деревянные колоды и коряги? — спросила старшая сестра.

— Петровича потянуло на деревянную скульптуру. И принцесса интересуется этим. И я: ростры кораблей всегда были с красивыми фигурами из дерева, — ответил Дмитрий Платонович.