Мальтийское эхо

— Вот и прекрасно. Здесь недалеко есть причал. Каждый час отправляются прогулочные теплоходы до Слимы. Полтора часа удовольствия! В сравнении с утренним рейсовым маршрутом, теплоход отдалился от побережья на такое расстояние, что открылся великолепный вид на прекраснейший в мире природный порт со всеми фортами и оборонительными сооружениями. Капитан судна так менял курс, что туристы могли рассматривать панораму под разными ракурсами. Свежий ветерок бодрил и дарил отдохновение после трудного рабочего дня.

В Слиме женщина предложила:

— Давайте зайдем немного перекусить.

— Конечно. В «Кардине» мы ни к чему не притронулись. Мой дед говорил: «Я не ем в доме врага», — пошутил Андрей.

Вера пропустила шутку. Ей, видимо, не хотелось даже мысленно возвращаться к образу Ричарда.

Парочка зашла в «Barracuda» — ресторанчик в красивом мальтийском доме с резным балконом. Уселись так, чтобы вид на бухту Спинола захватывал садящееся в море солнце. Дама заказала «Timpana» — запеканку из макаронных изделий с говядиной, ветчиной, яйцом, помидорами, посыпанную тертым сыром и специями. Выпить попросила принести «Tamakari» — фирменный островной ликер на местных травах с прекрасным ароматным букетом осени. Андрей попросил «Qarnita stuffat» — рагу из кальмаров, каракатиц и осьминогов с оливками, луком, орехами, изюмом и горошком, тушеное в соусе из белого вина. И выпить он попросил белого домашнего вина.

— Ты-то как провела день в библиотеке? Надышалась пылью веков?

— Отлично. Я ведь заранее предполагала, что и где искать. И нашла. Но главная удача: конверт с надписью «Секретно. Только для гроссмейстеров». На конверте изображение змеи и перевернутого креста. Сургучная печать нарушена, неумело склеена. Я тоже умею делать этот фокус: темно-коричневая губная помада, лак для ногтей и чуть фантазии… Конверт оказался пустым! Может быть, письмо забрали в Рим, в спецархив, может, «стырил» этот английский «шпион». Может, Гомпеш. Но ведь содержимое мы и так с тобой понимаем. Но вот где искать часть Пергамента и Укладку? Сколько раз их могли перепрятать. Точно все эти подробности никогда не установить. Но у меня есть три основные версии теперешней «захоронки». Послезавтра в Рабате проверим первую!

— А что я бы мог увидеть в этом Посольстве?

— Да ничего нового, думаю. Максимум то, что и в Соборе — приведение Укладки с выползающей змеей.

— Это же здорово! Я бы более внимательно все рассмотрел!

— Ты мальчишка! Это крайне опасно! Это дух Сатаны!

— А я бы тросточкой туда-сюда разруливал ситуацию, — упрямился Андрей.

Ему нравилось, что эта красивая женщина тревожится о нем.

— Глупости! — оборвала его Вера, — зачем рисковать с мизерными шансами? Интересовал меня в Посольстве тот лабиринт подземных ходов, которым издревле располагали рыцари. Один из них доходил до форта Сент-Эльмо. Знакомые дипломаты, бывавшие там, рассказывали мне, что дух, идущий от холодных стен, будит в посетителе ощущение судьбы, рока. Глубочайшей тайны веков. Они будто воочию видели рыцарей в доспехах, в полном вооружении, на конях, поднимающихся из коридора в галерею, уходящую вверх. Другие рыцари также колонной один вслед другому спускались вниз в лабиринты… И копыта цокали по камням… И было слышно Время!

Заметно было, что женщина устала. Столько новостей, впечатлений.

— Экие чувствительные дипломаты, — улыбнулся Андрей. Он тоже притомился и зевнул невежливо, но очень вдохновенно.

— Да, один из них весьма прочувственно два года назад сказал мне в запале: «Давай поженимся…», — а затем, подумав, — в крайнем случае, созвонимся».

— Очень дипломатично. И как?

— Ни того, ни другого, — она залпом опорожнила полный бокал ликера, смешанного напополам с вином.

Следующий день следопыты провели в библиотеке. Андрей Петрович уважительно отметил как организована работа Веры Яновны. Четко, с продуманным до мелочей планом и на полном автоматизме действий. Правда, скрытая система этого плана была понятна лишь этой удивительной женщине. В фонд библиотеки она отдала свою книгу. В ответ ей любезно разрешили фотографировать те архивные материалы, что она попросила. Эти несколько томов касались периода 1797–1805 годов.

Сначала Вера сама просматривала документы, некоторые из них молча передавала Андрею и тот делал с них снимки. Иногда ногтем указательного пальца она аккуратно подчеркивала особо важную строчку или абзац. Кое-что мужчина успевал прочесть. Его не смущал полууставный или уставный язык дипломатической, официальной переписки стиля 18 века. Но он с сожалением отметил для себя, что он-то привык к русским и немного английским текстам, а здесь большинство материалов было на других языках.