Мальвиль

Мерль как бы говорит читателю: независимо от того, будет ли человечество ввергнуто в мировую термоядерную войну ради осуществления империалистических замыслов или же во имя псевдореволюционных лозунгов, в результате заранее обдуманного намерения или из-за несчастного стечения обстоятельств, ее последствия во всех случаях будут катастрофическими Для Мерля, как и для Нэвила Шюта, непосредственная причина войны несущественна — важен лишь ее результат. Ибо в конечном счете последствия этой войны будут определяться не теми фальшивыми лозунгами, во имя которых сбрасывались бы термоядерные бомбы, а тем вполне реальным обстоятельством, сколько и где будет взорвано этих бомб. Человеческая цивилизация в любом случае будет отброшена назад на многие десятилетия, если не на века. Размышляя о причинах, могущих ввергнуть человечество в войну, Мерль пишет: «Был ли тут роковой просчет в плане какого-то государственного деятеля, которому генеральный штаб сумел внушить мысль, что в его руках абсолютное оружие? Или внезапное безумие ответственного лица, или даже простого исполнителя где-то в среднем звене, передавшего приказ, которого уже потом никто не смог отменить. Или технические неполадки, вызвавшие цепную реакцию ядерных ударов одной стороны и атомный контрудар противника, и так до полного взаимоуничтожения. Можно гадать до бесконечности». И хотя эти рассуждения излагаются в романе в прошлом времени, речь идет о предостережении на будущее. Человечество не может позволить себе, чтобы решение вопроса о том, быть или не быть войне, находилось в руках безответственных и недальновидных государственных деятелей, зависело от ограниченных и эгоистичных технократов, склонных проводить такую политику, которую нормальный человек сочтет безумной. В современную эпоху в вопросах войны и мира особенно опасны авантюры, не должно быть места никаким случайностям. Преступная по отношению ко всему человечеству, бессмысленная для решения спорных международных проблем и политических конфликтов, даже «ограниченная» термоядерная война была бы лишь политикой национального самоубийства для того, кто осмелился бы ее развязать. При любом ее исходе мир оказался бы в неизмеримо худшем положении, чем до нее, так что участи погибших могли бы, пожалуй, позавидовать выжившие — им пришлось бы вести самую примитивную борьбу за существование.

Когда Р. Мерль писал свой роман, многие полагали, что мировая термоядерная война, сопровождаясь гибелью сотен миллионов людей и разрушением цивилизации, тем не менее позволит человечеству выжить. Теперь же, однако, благодаря исследованиям американских и советских ученых стало очевидно: такая война даже с использованием лишь небольшой части ядерных арсеналов великих держав ввергнет нашу планету в необратимую экологическую катастрофу: поднявшаяся в атмосферу сажа от испепеленных городов и лесных пожаров создаст непроницаемый для солнечных лучей экран и приведет к «ядерной зиме», глобальному оледенению, которое погубит самую жизнь на Земле. А катастрофа в Чернобыле свидетельствует, что в современных условиях, особенно в Европе, даже война с применением обычных вооружений может привести к таким последствиям, которые описаны в романе Мерля.

Однако недостаточно было бы сказать, что «Мальвиль» — роман-предостережение. Ядерная катастрофа со всеми ее ужасами изображена Мерлем не только для того, чтобы предотвратить ее в некнижной реальности; она также и толчок, преобразующий жизнь героев романа. Когда Мерль относит эту катастрофу к нашему времени, он преследует двойную цель — показать и сохраняющуюся опасность мировой войны, и пороки существующих установлений, всего образа жизни современной технократической цивилизации. Это общество порождает войну, вызывая силы, с которыми, как ученик чародея, не может справиться. Ибо человек эпохи НТР, дает понять Мерль, забыл об истинных целях своего существования, оторвался от вскормившей его природы.

В романе ядерный взрыв как бы переплавляет остатки современной цивилизации во что-то иное, новое, более чистое, где добро и зло четко противостоят друг другу, где и жизнь, став неизмеримо труднее, оказалась более наполненной, непосредственной, содержательной.

Вот мысли главного героя по этому поводу. В прошлом машины облегчали жизнь, но вместе с тем ускоряли ее темп. «Люди стремились делать слишком многое и слишком быстро. Машины всегда наступали нам на пятки, подгоняли нас». Иное дело после катастрофы: «Возможно, жизнь стала короче, потому что исчезла медицина. Но поскольку мы стали жить медленнее, поскольку дни и годы не проносятся стремительно мимо нас — словом, поскольку у нас появилось время жить, — так ли уж много мы потеряли?»