Малышка его мечты (СИ)

Он никогда не был суеверен, но в этот миг почему-то вспомнил отца Ираклия. Не его ли молитвами наслано несчастье?

Все то время, пока мужчины занимались работой, Маша не покидала кухни. Она хоть и приняла лекарство, все равно чувствовала себя неважно. Меряя шагами пространство помещения, она напоминала запертую в клетке тигрицу. Один раз попыталась выйти на палубу, но Михаил отправил ее обратно.

Когда же он вошел в кухню, то застал Марию разгуливающей туда-сюда. Она выглядела бледной, испуганной и дрожащей. Но в то же время такой сильной, что одним своим взглядом могла остановить ненастье.

— Тебе бы стоило отправиться спать, — сказал Михаил, стягивая дождевик.

Вода стекала с него и расплывалась лужей по полу. Волосы Михаила промокли, а лицо было покрыто каплями. Но он словно и не замечал этого.

— Не могу спать, когда вокруг творится такое, — призналась Маша. Обняла себя руками и растерла предплечья.

Михаил понимающе кивнул. Достал из шкафа теплый плед и укутал Машу.

— Ты тоже замерз, - сказала она, обнимая его и укрывая пледом. — К тому же промок.

Когда ее руки обвили его талию, он почувствовал такой прилив жара, что моментально согрелся. Кажется, ненастье принесло ему долгожданное счастье. Безмерное и почти совсем позабытое чувство.

Глава 40

Мария

Ну почему именно в этот момент, когда мы с Михаилом были так близки, должно было случиться подобное? Почему именно сейчас ко мне вернулся приступ дурноты? Настолько сильный, что я не смогла сдержаться.

— Прости… — это все, что я смогла сказать, прежде чем меня начало выворачивать наизнанку.

Мечты и надежды разбились вновь. Точнее, утонули в раковине, до которой мне едва удалось добраться.

Тогда и стало понятно: никакая я не Кейт Уинслет — ее не выворачивало наизнанку во время крушения «Титаника». Она легко пережила и качку, и погружение в холодную воду. А я не смогла справиться с приступом дурноты.

Боже, до чего же стыдно!

— Сейчас принесу еще лекарство, — предложил Михаил. — Подожди немного.

— Не стоит, — выдохнула я. — Станет только хуже.

Во мне даже вода не держалась, не то что лекарство. Кажется, я находилась на грани обезвоживания. Вся вода из меня вышла, но сухие спазмы продолжали терзать до самого рассвета.

Все это время Михаил возился со мной, как с собственным ребенком. Стыдно признаться, он даже принес в спальню жестяное ведро. А еще предлагал воды, лекарство, следил, чтобы мне было тепло и уютно.

— Найду того, кто устроил поломку, и убью! — пообещал он в сердцах.

Мне было до того плохо, что я периодически выпадала из реальности. Но эти слова Михаила добрались до моего воспаленного сознания и отозвались тупой болью в висках.

— Поломку? — переспросила я. Поморщилась и задержала дыхание, чтобы сдержать новый прилив дурноты.

— Кто-то сломал двигатели, — признался Михаил. — Притом сделал это с умом — так, чтобы мы обнаружили неисправность, только оказавшись в открытом океане. Хорошо еще, что капитану пришла мысль заплыть в бухту, иначе бы нам пришлось совсем плохо.

Только в этот момент я поняла, что лодка никуда не плывет. Подняв испуганный взгляд, посмотрела на Михаила… И вдруг осознала, что рядом с ним ничего не боюсь. Даже умереть.

Единственное, о чем я тогда жалела, так это о своем плохом самочувствии. Какая уж тут романтика, когда тебя поласкает, не переставая? Как только Михаил терпел это? Наверняка ему было неприятно, но он чувствовал ответственность, оттого и оставался рядом.

— Тебе не обязательно возиться со мной, — сказала я, мысленно приказав себе собраться и ни в коем случае не распускать нюни. — Иди в свою спальню, отдохни. У тебя усталый вид.

Он действительно выглядел измученным и напряженным. Наверное, Михаил слишком привык все контролировать. Сейчас же был разгневан самой ситуацией. Но при всем при этом нашел силы и терпение, чтобы помочь мне пережить эту ночь.

— Я не оставлю тебя, — сказал он, приглаживая мои волосы.

Мне казалось, сейчас он добавит: «в таком состоянии».

Но Михаил этого не сделал.

— У тебя всегда неприятности из-за меня, — вздохнула я. — Мне удается влипать в истории, но именно ты всегда меня спасаешь. Спасибо тебе.

Он горько улыбнулся: уголки его губ дернулись, и тут же вернулись в исходное положение.

— Это тебе спасибо, малышка, — голос Михаила был полон нежности.

Я не поняла, за что он меня благодарит. Пока мне удавалось доставлять ему только хлопоты. С самого своего прибытия в Майами я была для него не девушкой, а сплошным несчастьем. То у меня слабость, то прилив дурноты. То вообще числился в друзьях насильник.

— За что? — удивленно переспросила я.

Михаил пожал плечами и улыбнулся — на сей раз искренне, душевно.

— За то, что ты есть, — сказал он, касаясь моей щеки тыльной стороной ладони. — Ты удивительная девушка, Маша. И заслуживаешь только самого лучшего. А я… Это я выманил тебя в Майами и сделал, кажется, все, чтобы подставить тебя. Прости.

Это прозвучало почти как признание. Пусть не в любви, но все же.