Мама, это не та больница!

Видел косяк перелётных птиц. Летели вдоль реки, искали, где приземлиться. Но из-за затяжной зимы лёд ещё не вскрылся, и они полетели дальше. А значит всё равно зиме – конец!

Я написал новую песню (про нас), но она пока только в моей голове. Приеду спою. Загадал сделать студийную оранжировку.

А тебе, моя Катёночка, желаю не унывать и думать больше о себе. Я тебя очень люблю, хочу видеть, скучаю! Нежно-нежно обнимаю и целую.

Твой Тёма.

P.S. Пришлите мне, плииз, новые носки (мои все покоцаные) и два стандарта колёс от зубной боли (доктор разрешил!), а то меня тут зубы достали ваще!

Глава 8. Катя и апрель

В моём доме последнем, под сводами чёрных коряг

Занавески из тины взмывает подводным теченьем.

Золотою икринкой пульсирует сквозь полумрак

Негасимой любви моей вечноживое свеченье…

Катина жизнь теперь стала измеряться не «от выходных до выходных», а «от письма до письма». Но так как почта из ребы доставлялась крайне редко и нерегулярно, то большая часть существования омрачалось тоскливым ожиданием.

Зато когда, наконец, свершалось благодатное событие, и равнодушные волонтёры вручали ей сразу несколько пухлых конвертов, щедро испещрённых трогательными надписями и рисунками, радость зашкаливала. Сердце билось как сумасшедшее. От невозможности пережить волнение, под прицелом чужих насмешливых взглядов, на глаза девушки наворачивались предательские слёзы. Схватив драгоценный груз, она каждый раз спасалась бегством от недружелюбных связных, стреляющих в спину ледяными стрелами молчаливого презрения.

Затем несколько вечеров посвящалось изучению посланий: многократному перечитыванию и смакованию отдельных фраз, слов. Додумывание, «чтение между строк» и нервное накручивание: «А что он этим хотел сказать на самом деле, но не посмел из-за цензуры» – составляло следующий тревожный период.

Для хранения сокровищ эпистолярного жанра Катя пожертвовала красивой коробкой из-под белых «ни разу не надёванных» (как сказала бы бабушка) туфелек, что тайно берегла для будущей свадьбы. Она с нежностью раскладывала рассортированные по датам письма, часто перебирала их, перечитывала. Плакала и смеялась.

В такие минуты девушка получала полную чашу эмоций, что даже переставала замечать горькую утрату телевизора: «Словно обалденный фильм посмотрела!» И обида за то, что возлюбленный Тёма украдкой вынес и не смог потом внятно объяснить, куда же безвозвратно канул маленький «Panasonic», как-то сдувалась и переставала кусать сердце.

На светло-розовой коробочной крышке Катя хотела написать «Письма из Тёминого мира», но поторопилась и пропустила букву «и». Получилось ещё трагичней и загадочней «Письма из Тёмного мира». Исправлять не стала. Пусть так.

По четвергам после работы Катя вместе с Тёмкиной маман посещала занятия для родственников наркозависимых. Встречи проходили в офисном здании, все кабинеты которого арендовали различные секты, что рядятся под клубы здоровья, торговые компании, а на самом деле втюхивают лохам бесполезные биодобавки и мыльно-рыльные принадлежности.

Давно не ремонтированное помещение из трёх смежных комнат, где обезумевшим от ужаса и безысходности женщинам объясняли, что их дети неизлечимо больны, громко именовалось «Центр «СПАСЕНИЕ». Хотя то, что слово «Спасение» было взято в кавычки, показалось Кате символичным. Как можно спасти от неизлечимой болезни?

Тем не менее, так как все другие средства были, видимо, не на один раз испробованы, надежд больше ни на что не было, количество посетителей не убывало, и немалые деньги за лечение неизлечимой болезни текли в карманы руководства неиссякаемым потоком.

Дело «Спасения» было семейным бизнесом, который передавался по наследству как королевский титул. Уже несколько поколений Сытых кормилось с всё прибывающего людского горя. Глядя на это лощёное пышнотелое семейство возникал только один единственный вопрос, почему же так непобедимо процветает фамильная страсть к перееданию? Почему не работает программа?

Действительно, контраст неукротимо полнокровного жизнелюбия руководов на фоне серой измождённой паствы настолько явно бросался в глаза, что для сглаживания социальной напряжённости был изобретён ловкий приём. Всё гениальное просто: организаторов лечебного процесса никогда не было на месте.

Занятия, лекции, диагностику, анкетирование, сеансы психологической разгрузки, да Бог ещё знает что, проводили нанятые специалисты. Хотя иногда по вечерам в запертом кабинете можно было слышать нежное постукивание по кнопкам калькуляторов, это мама и бабушка клана Сытых подсчитывали барыши.