Мамская правда. Позорные случаи и убийственно честные советы. Материнство: каждый день в бою

И они мне поверили. Ложный пук проложил мне путь на волю. Пока муж собирал моё барахло, я спустила ноги на пол и слезла с кровати, чтобы переодеться, практически чувствуя, как нежный ветерок свободы ласкает мои щёки. И вдруг камнем рухнула на пол. Видимо, не до конца отошла эпидуралка, а может, тому виной были обезболивающие, которыми меня накачали, когда накладывали швы на мою бедную рассечённую промежность. Как бы там ни было, ноги мои гнулись словно два резиновых шланга.

Так я совершила первую из примерно 28 000 ошибок неопытной матери. И что мне так припёрло скорее оказаться дома, даже вспомнить сейчас не могу. А всего-то нужно было спокойно лежать и ждать, пока пропукаюсь…

Минут через 15 я начала чувствовать собственные ноги. Даже смогла на них встать. Когда меньше чем через двое суток после родов я уезжала из роддома, мне вручили пузырь со льдом и младенца. Нашу чудесную малышку. Нашу прекрасную орущую Оливию. Вот и всё. Неужели они правда собирались выпустить меня в мир и позволить быть мамой? Неужели не видели, что я вообще не соображаю, что творю? Даже пукнуть толком не смогла!

Следующие дни прошли как в тумане – именно так, буквально. Я настолько выматывалась, что не могла ни на чём сфокусировать взгляд. Не так я всё это себе представляла. Что-то не помню, чтобы мы с Марком хоть раз лежали в постели, положив малышку между нами, и держались за руки, все из себя такие мимимишные. Могу лишь сказать, что до тыквенной ярмарки мы так ни разу и не дошли.

За шесть недель с рождения нашей дочки я превратилась в натурального отшельника. Стала затворницей в собственном доме. Выйти из дома с ребёнком я панически боялась: там, во внешнем мире, столько всяких ужасов и опасностей!

А может, я сидела дома, потому что не хотела, чтобы весь мир узнал, что я стала мамой, но понятия не имею, что с этим делать. Что, если ребёнок заплачет? Что, если заплачу я? Все вокруг, наверное, знают, как надо, и только я сижу взаперти как дура и всего боюсь.

Я кругами ходила по гостиной, прижимая к себе дочку. Двадцать минут. Сорок минут. Два часа. Ребёнок орал не переставая. Я пыталась утихомирить её миллионом разных способов и методов, которые – по словам тех, кто ими делится в Интернете, – стопроцентно помогают. Не помогал ни один – деточка по-прежнему орала. Я клала её на кровать и выбегала из комнаты, чтобы перевести дух. И тут же бежала обратно, пугаясь, как громко она кричит. Я умоляла мужа пораньше прийти домой с работы и помочь мне.

Ребёнок орал. Покормить, подержать столбиком, покачать, уложить, снова взять на руки – ничего не помогало, крик не прекращался. Я чувствовала: это провал…

В те дни я начала понимать, почему некоторые женщины просто трещат по швам. Первые шесть недель могут стать кромешным адом – особенно если вы, как и я, постоянно копаетесь в себе. Например: «За это отвечаю я. Эта девочка – зона моей ответственности, и я не справляюсь. Кэт, ты завалила задание!» И так каждый раз, когда ребёнок заплачет. Каждый раз, когда не можешь понять, что с ней. Каждый раз, когда все вокруг смотрят укоризненно: «Эй ты, прекрати хоть на секунду быть ужасной матерью и утихомирь своего ребёнка!» Ты прямо кожей чувствуешь эти осуждающие взгляды, они прожигают в тебе дырки. И ты не знаешь, не знаешь, что сделать, чтобы ребёнок перестал плакать, потому что уже всё, что знала, применила. И непонятно, где у тебя материнские инстинкты, есть ли они вообще. Чувствуешь себя полной неудачницей!

Когда было хуже всего, мне казалось, что я застряла в сугробе. Только-только всё начинало как-то налаживаться – и вновь мой мир рушился. А я не могла этого остановить, потому что, как многие женщины, играла в идеальную мать.

Единственной моей отдушиной был Facebook, где я могла попросить абсолютно нормальных, осознанных родителей: «Посоветуйте, что почитать об установке правильных интервалов сна и бодрствования». На самом деле это означало вот что: «Я вообще не сплю. Я схожу с ума. Помогите кто-нибудь!» А потом пролистывала комментарии, сидя на кровати в старой майке, испачканной блевотиной (не моей) и пятнами пищи (честно говоря, моей). Вниз, вниз, вниз… И тут пришло сообщение.

Оно было от моей школьной подруги Натали, с которой я после выпуска почти не общалась. Она тоже родила – на 8 месяцев раньше, чем я. Сообщение было коротким: «Приезжай немедленно». Разумеется, я отказалась. Поехать к кому-то в гости – это же… ой… выйти из дома! А там солнце, и насекомые, и незнакомые люди, и грузовики, и инфекции, и шум, и неожиданности. Нэт мой отказ не приняла. Слава Богу, она моему «нет» не поверила.