Мамская правда. Позорные случаи и убийственно честные советы. Материнство: каждый день в бою

Медсёстры кивали и говорили что-то утешительное. Конечно, они такое видели уже миллиард раз – но я была ошеломлена всем тем, что они заставляли меня делать. Мне приходилось каждые два часа просыпаться, чтобы сцедить молоко. Также они сказали, что назначат моей девочке докорм смесью из бутылочки, что свело меня с ума сразу, потому что всю мою жизнь мне твердили: грудное молоко – хорошо, смесь – плохо. Я психовала, выматывалась, тревожилась, злилась, но сильнее всего ощущала собственную ненормальность – как будто бросила своего ребёнка на произвол судьбы в первый же день его жизни. Той ночью я сцеживалась под стоны незнакомой соседки в углу палаты, и бормотала себе под нос: «Нэт, это просто ад».

Я думала, станет лучше, когда мы вернёмся домой. Не стало. Дочка плакала всю ночь напролёт. Я тоже плакала всю ночь напролёт. Я почти не спала. Я чувствовала, что совсем одна. Муж был рядом, но я всё равно чувствовала, что одна. Друзья звонили, писали, заходили в гости, и всё-таки мне было жутко одиноко, даже когда вокруг были люди.

Друзья не знали, что со мной. И не знали, о чём меня спросить. Они не понимали, почему я срываюсь и реву при всех. Наверное, они думали, что я спятила. Вдруг оказалось, что быть первой совсем не так весело.

Днём моя девочка засыпала только лёжа у меня на животе. Это по многим причинам неудобно. Как, например, закинуть бельё в стирку и потом развесить, если валяешься плашмя на спине? Ночью же Тейлор не спала вовсе. Два часа ночи, три, четыре – цифры и стрелки перемешивались и наползали друг на дружку в мареве полусна. С ребёнком на руках я стояла в гостиной у окна и глядела в окна дома напротив. Я смотрела и думала: «Есть там кто-нибудь? Хоть один человек, который не спит? Происходит ли хоть с кем-то то же самое, что сейчас со мной? Потому что такое ощущение, что я единственная на Земле чувствую всё это».

Наконец, наступало утро. Я просыпалась уже уставшей. Почти ничего не ела. Мой рацион состоял практически из горсточки фиников и шоколадки с орехами. Пожалуй, до написания кулинарной книги собственных рецептов я дорасту ещё не скоро.

Одно ощущение я никогда не забуду: как я весь день ждала, когда вернётся с работы муж. Как смотрела на часы и пыталась силой мысли ускорить ход времени. Если у вас ещё нет детей, это покажется вам бессмысленным занятием. Но для меня оно было очень даже осмысленным.

Я бы всё на свете отдала за то, чтобы увидеть, как мой муж заходит в дом на час раньше обычного. Но вот в чём дело: когда он наконец-то приходил, я рвалась по-прежнему следить за ребёнком. Материнский инстинкт просто так не выключишь.

Марк, разумеется, не понимал, что происходит. «Эй, чокнутая, ты же умоляла прийти пораньше и помочь тебе с ребёнком! Вот я пришёл – и ты не даёшь мне помочь тебе с ребёнком?» Наверное, на самом деле я хотела, чтобы кто-нибудь ещё был таким же несчастным, как я. С ума сойти, как это укрепляет семейные узы: милый, побудь несчастным вместе со мной!

Мама моя забеспокоилась. Она видела, как я надрываюсь. Пыталась помочь, но я ей не давала. Пыталась что-то посоветовать, но я не слушала (я ведь уже говорила, что я та ещё заноза?). В итоге мама буквально заставила меня пойти к доктору. Он что-то выписал, чтобы помочь мне справиться с собой. Я этим не особо горжусь, но и не стыжусь. В то время это было мне необходимо. С таблетками дела пошли на лад. Я стала терпеливее, появились силы. Я, наконец, сумела установить для себя и для ребёнка какой-никакой режим дня – и сразу стало существенно легче жить. С утра мы выходили на прогулку. Гуляли по парку, куда водили детей все окрестные няни. Моя девочка была ещё слишком мала для игр, но мне всё равно нравилось туда ходить, потому что няни никогда не теряли присутствия духа и безупречно владели собой. Они стали для меня примером. Ничто не могло вывести их из себя!

К тому времени, как Кэт родила, я уже ощутила, что научилась держать ситуацию под контролем. По ночам мне удавалось высыпаться. Я, конечно, ещё не чувствовала себя профи, но и салагой-новичком уже не была. До олимпийских рекордов было далеко, но я хотя бы не тонула в каждой луже.

Помню, как прочла пост Кэт. Мы с ней дружили на Facebook, то есть на самом деле не были друзьями – просто знакомыми. Но я мгновенно поняла, что с ней. И я знала, что почти никто из близких друзей сейчас понять её не способен. Настало время мне, первой, делиться опытом!

Кэт любит повторять, что тогда я её спасла, что я была её спасательным кругом, жизненной необходимостью. Но и Кэт была мне нужна. Она подбадривала меня, когда я чувствовала себя побеждённой. Смешила меня, когда я хандрила, – и это было так классно! Я, кажется, никогда в жизни так не хохотала… Из друзей на Facebook мы стали настоящими подругами – лучшими подругами.