Маньчжурские стрелки

Фон Тирбах промолчал. Он плохо знал ситуацию, которая складывалась в кабинетах рейхсканцелярии и вокруг нее, поэтому не брался судить ни о тех, кто уже предал фюрера, ни о тех, кто все еще оставался верен ему.

– Что же касается меня, – сказал барон после минутной паузы, – то я действительно сочту за честь быть личным телохранителем фюрера. Пусть даже всего лишь на время поездки в подземную «СС-Франконию».

– Надеюсь, вы понимаете, что такое соединение обязанностей – телохранителя, адъютанта и офицера связи – мотивируется желанием максимально сузить число сопровождающих лиц?

– Что совершенно очевидно.

– Ибо таково стремление самого фюрера.

– Фюрер, как всегда, мудр, а потому прав.

– Кроме того, вы должны знать, что я лично повешу вас на Бранденбургских воротах, если только, не доведи Господь!..

– Не волнуйтесь, я справлюсь, – небрежно бросил фон Тирбах. Причем Скорцени обратил внимание, что никакого особого впечатления это новое назначение на германо-роса не произвело. Словно речь шла о назначении в обычный армейский наряд.

– Тоже уверен, что справитесь. Тем более что в числе сопровождающих фюрера лиц совершенно случайно окажусь я, а также мой недостойный столь высокой чести адъютант, уже известный вам гауптштурмфюрер Родль.

– То есть отныне я буду служить в отделе диверсий Главного управления имперской безопасности, который вы возглавляете, – невозмутимо заключил фон Тирбах.

– Понимаю, что вам не нравится слишком длинное название моего отдела.

– О вас, господин Скорцени, нам рассказывали еще в диверсионной школе в Маньчжурии. Не скрою, кое-что из рассказов воспринималось как легенда. Не верилось, что когда-либо стану служить под вашим началом. Для всякого диверсанта это честь.

– Опять это русское славословие! – саркастически поддел барона обер-диверсант. – В устах германца оно звучит особенно убийственно.

* * *

Когда Тирбах вышел, Скорцени еще несколько минут неотрывно смотрел на прикрытую дверь, словно бы ожидал, что в проеме ее вновь появится рослая, но основательно исхудавшая за время диверсионного похода фигура барона.

И хотя вместо маньчжурского стрелка в нем бренно проявился адъютант Родль, «первый диверсант рейха» еще какое-то время продолжал смотреть сквозь него в пространственную безграничность своих, еще не до конца сформировавшихся мыслей.

– Полагаю, вы, как обычно, все слышали и все поняли, Родль? – наконец вспомнил он о терпеливо ожидавшем своего часа гауптштурмфюрере.

– Мне ясно, что барон фон Тирбах будет назначен личным телохранителем лжефюрера. Не догадываясь при этом, что охраняет не настоящего фюрера, а всего лишь его «имперскую тень».

– Он уже назначен этим телохранителем, Родль.

– То есть до конца всей этой инспекционной поездки он так и не узнает, что на самом деле перед ним – всего лишь «имперская тень»?

– Не имеет права знать этого, Родль, не имеет! Даже если со временем фон Тирбаху каким-то образом станет известно, что как раз в это время фюрер пребывал в «Вольфшанце», в рейхсканцелярии в Берлине, или на даче у Сталина, – вы, лично вы, Родль, обязаны будете убедить его, что это всего лишь бред. Или что в это время не здесь, а там находился двойник фюрера, скрывая таким образом от любопытствующих сам факт поездки истинного вождя в «СС-Франконию». В целях безопасности, естественно.

– Словом, барон фон Тирбах должен искренне верить, что охраняет не двойника, а фюрера.

– В окружении лжефюрера он как раз и будет тем верноподданным, который станет искренне «играть короля».

– Абсолютная чистота эксперимента, – понимающе кивнул Родль.

– Непорочная девственность величайшего в истории рейха эксперимента – так будет точнее. Того эксперимента со лжефюрером, который – кто знает – со временем, уже после поражения в войне, может быть успешно повторен, скажем, в Испании, а еще лучше – где-нибудь в Парагвае или в Аргентине.

– В таком случае вам, господин штурмбаннфюрер, не стоило бы принимать участие в этой поездке.

– Это все равно, что потребовать от режиссера не присутствовать на премьере поставленного им «Гамлета»! – интеллигентно возмутился Скорцени.

– Но тогда вам тоже придется оказывать знаки внимания лжефюреру Зомбарту! – На испещренном ранними морщинами лице Родля вырисовался неуемный ужас. – Что всегда крайне… неэстетично, – с трудом подыскал он нужное, причем самое мягкое в подобной ситуации, выражение.

– Вспомните восточную мудрость, Родль: «Когда не можешь изменить сами обстоятельства, следует изменить свое отношение к ним». С этой минуты вы должны забыть о существовании человека, точнее, о существовании двойника фюрера по имени Зомбарт. Подобно тому как, обливаясь слезой по поводу душевных страданий Отелло, которому с таким трудом удалось задушить опостылевшую Дездемону, вы обязаны забыть, что на самом деле на сцене зверствует не Отелло, а некий провинциальный актеришко по имени Гофман.

– Уже забыл, – решительно повертел головой адъютант.

– Там, в «СС-Франконии», с нами будет фюрер. Личной персоной. С инспекционной поездкой. Суровый и карающий фюрер.

– Ибо на то он и фюрер, – богобоязненно подтвердил адъютант.