Мандариновый лес

Он тоже пытался отвлечься – ловил на приемнике «вражьи голоса» – запрещенные радиостанции, «клеветавшие на советский строй», – но слышно было отвратно, сплошной треск и визг, листал «Советский спорт», пытался читать какой-нибудь старый крепкий детектив, Агату Кристи или Сименона, но глаза скользили по строчкам, а он ничего не понимал. Не читалось. С раздражением отбрасывал газету и книгу, гасил свет и закрывал глаза.

Лиля. Он думал только о ней. Лилька, Ли. Его единственная, как оказалось, любовь. Как же так вышло? Как получилось, что этот славный, симпатичный и умный парнишка по имени Мишка, их сын, их разлучил? Или дело не в Мишке? Просто Ли его разлюбила, и весь секрет? Даже самая большая любовь имеет свое начало и свой конец. Но у них? Как-то не верилось.

«Не смогла, не справилось, не получилось» – ее слова. Вот и причина, и нечего искать другие! Ревновала, потому что его любовь, его сердце, его внимание поделились между ней и Мишкой.

Ну бог с ним – сколько же можно страдать? И вообще, он молодой – сорок с гаком, это же самый расцвет! – здоровый, крепкий, сильный и неглупый мужик.

Да сколько женщин мечтали бы, и он это знает.

Даже среди коллег, молодых или не очень, разведенных или одиноких, были такие, что, не скрывая, ждали его внимания. Сколько заинтересованных взглядов он ловил на себе! Как друзья и коллеги уговаривали его обратить внимание, познакомиться, сойтись. Попробовать, хотя бы попробовать. В конце концов, ему нужна женщина, пусть не в бытовом смысле, а в физическом, и это нормально!

Они правы. Он был согласен. Но… чтобы с серьезными, так сказать, намерениями привести в дом жену… Нет, таких мыслей у него не возникло ни разу. Тут же всплывало кошмарное слово «мачеха», и вопрос закрывался.

А романчики были. Скорее, не романчики – связи. Вряд ли подобные отношения можно бы было назвать романами – поездка на два дня в воскресный пансионат, несколько встреч в чужой квартире. В общем, звучит некрасиво, но это реальность – решение физических проблем. Именно физических, и никак не духовных. И не потому, что эти случайные женщины не были достойны серьезных, глубоких и длительных отношений – нет! Просто Котову это было не нужно. И обманывать он никого не хотел – сразу четко расставлял флажки: мой дом и мой сын, моя территория закрыта, прости.

Удивлялся самому себе – неужели он потерял способность влюбиться? Неужели там, внутри, в сердце и в душе, все та же зияющая, черная, бездонная яма?

Конечно, со временем тоска по бывшей жене отступила, но все же совсем не ушла. Неужели это с ним навсегда? Впрочем, живут же с увечьем – отрезанной ногой или рукой, вот так и он – с разрезанным сердцем.

Он с удивлением наблюдал за сыном – чудеса, да и только! Мишке почти все удавалось. Пожалуй, только с физикой были проблемы. Здесь Котов мог помочь, с трудом, но физику подтянули. Позже появились сложности с английским, и Котов решил нанять репетитора. Репетиторшу посоветовала коллега. Биология, Мишкино увлечение с раннего детства, как-то сошла на нет, теперь Мишка был увлечен химией.

Котов выписал журнал «Химия и жизнь», Мишка таскал из районной библиотеки всякие книжки типа «Занимательная химия», и Котов просил его об одном: не взорвать квартиру.

Репетиторша по английскому пришла в одно из воскресений, когда Мишка пребывал в отвратительном настроении – еще бы! Вместо запланированного похода в Музей геологии какой-то дурацкий английский!

Котов варил суп. Услышав звонок, вышел в переднюю как был, в фартуке, с мокрыми руками, пахнущий жареным луком. А увидев репетиторшу, растерялся. Нет, никакой царственной, редкой красоты в этой женщине не было. Но как же она была хороша: среднего роста, с тонкой талией и длинной, беззащитной шеей, прикрытой прозрачным газовым шарфиком. Смуглое лицо, острые скулы, большие темные глаза, широкие темные брови и гладко, на прямой пробор, зачесанные черные, блестящие, убранные в низкий, тяжелый пучок волосы.

– Меня зовут Надия, – смущенно сказала она. – Можно без отчества.

Растерянный, Мишка пожал плечом и посмотрел на отца. В его глазах читалось: «Ну ничего себе, а?»

Так и не пришедший в себя Котов пробормотал:

– Ну что вы, Михаил взрослый человек, и у нас как-то принято по отчеству, тем более что вы учитель. А может, чай или кофе? – вытерев руки о фартук, встрепенулся он.

Теперь смутилась учительница и, покраснев, отказалась:

– Может, потом, после урока?

Котов радостно закивал.

Пока шел урок, он сидел на кухне и бесконечно курил.

«Морок какой-то, – злился он на себя. – Да что я, ей-богу! Нет, хороша, кто бы спорил? Но я, взрослый мужик, повидавший если не все, то многое». Резко встав, он продолжил готовку. Резал капусту и картошку, натирал морковь, но все время прислушивался и смотрел на часы – когда пролетит этот час и Надия выйдет из Мишкиной комнаты.

Она согласилась на кофе, и он бросился в комнату застилать диван, охапками бросал в шкаф рубашки и брюки, а она стояла в коридоре и уговаривала его пить кофе на кухне:

– Мы, москвичи, кухонные люди!