Мандариновый лес

Еще они без конца предлагали свои услуги. Например, Машина мама была заведующей гастрономом, а Сашина работала косметологом на улице Горького. Но Лара отказывалась от их предложений, не хотелось вступать в более тесную связь. Уже тогда понимала – не ее компания. Но проводить время можно, без проблем, тем более в ее нынешнем положении. Именно это сейчас ей было нужно: загулы без остановки, кутежи, кутерьма. Могли внезапно сорваться в Суздаль или Ярославль, Плес или Вологду. Планов заранее не строили, и в этом тоже был кайф. Мчались по шоссе. Лара сидела с закрытыми глазами, лицо обдувал ветерок, тихо и ненавязчиво пела «Абба», Саша и Маша без конца что-то жевали, останавливались у деревень, покупали у бабок малину или крыжовник, парное молоко или ведро яблок.

Да, назвать эту жизнь скучной было нельзя.

Надо сказать, что Борис не ускорял развития событий и ни на чем не настаивал.

– Моя девушка, – представлял он Лару.

Она при этом хмыкала – ни разу не целовались, а он «моя девушка»! Но если задуматься – а кто она ему? Просто подруга? Вряд ли. Разумеется, он влюблен, это очевидно.

А она – нет. Совсем нет, и это тоже наверняка очевидно.

Но Лара четко понимала: на сегодняшний день щедрый Боря – ее спасение. Забыть, забыть, закрутиться в водовороте – вот что было главным.

Но нет, напомнили – как же! Было бы слишком прекрасно, если бы… Если бы он не появился. Признаться, на это Лара не рассчитывала. В общем, в один из дней он подкараулил ее у подъезда. Увидев темный мужской силуэт, Лара метнулась в сторону.

Он сделал шаг навстречу и рассмеялся.

– Что, не узнала?

– Господи, – пробормотала она, – зачем ты здесь?

Он подошел к ней и обнял за плечи. Слабый свет фонаря осветил его лицо. Лара почувствовала, что дрожат ноги – еще секунда, и рухнет, осядет на землю.

«Ужасно, – мелькнуло у нее в голове. – Значит, ничего не прошло».

– Не могу без тебя. – Он дыхнул ей в лицо. – Совсем не могу. Я сдохну, Ларка.

– Сдохни, мне наплевать.

Он покачал головой.

– Не верю. Чувствую, что врешь. Знаю, что хахаля завела. Помогло? – Он скрипуче рассмеялся. – Ну соври еще раз!

– Какая самоуверенность! – усмехнулась Лара. – Просто диву даюсь! Кто же может тебя затмить? Ты же у нас… – Она подбирала слова.

– Брось, – отозвался он. – Не гоношись, не поможет. Зря стараешься, зря! Я же знаю! И не прикидывайся.

Лара посмотрела ему в глаза.

– Исчезни, а? Ну если ты мужик, просто исчезни! Сгинь, пропади, отвали, потеряйся! Ну зачем, а? – Она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. – Ну зачем, скажи? Я же тебя как человека прошу!

Кажется, он удивился.

– В каком смысле – зачем? Мы же любим друг друга!

Резко прервав разговор, Лара вбежала в подъезд. Все бесполезно. Бес-по-лез-но. Он не принимает чужих доводов, ему на все наплевать. Страшный эгоизм, запредельный! А из этого рождается все остальное.

Он звонил, Лара швыряла трубки. Кричала, умоляя оставить ее. Он тихо смеялся. Маньяк. С ним невозможно договориться. Не перебивая, он слушал ее разумные доводы. Вроде бы соглашался. Пропадал на пару недель. Она вроде бы успокаивалась. А потом все равно все делал по-своему – снова караулил ее у подъезда, звонил, клал в почтовый ящик короткие и, как ему казалось, очень остроумные записки с картинками – он хорошо рисовал, особенно шаржи. Впрочем, они и вправду были остроумными, не поспоришь.

Лара снова перестала спать по ночам, похудела, побледнела, вздрагивала от громких звуков и телефонных звонков.

Воробьева сочувствовала. Советовала написать заявление в милицию.

– Еще чего не хватало! Люмпенские методы, – отвечала Лара.

Сказать Борису? Пожаловаться? Смешно. Кто он ей, этот Борис? Выходило, что ровным счетом никто. Так, приятель. Серьезных отношений с ним Ларе по-прежнему не хотелось. Случайно познакомилась с его родителями – заскочили на пару минут среди дня по делу к нему домой забрать какие-то вещи.

Удивилась – ого! Квартира на улице Горького, самый центр, центрее не бывает! Естественно, старый солидный дом, высоченная дверь в парадное – не в подъезд, именно в парадное! Мраморные ступени, деревянные, отполированные временем перила, чугунные решетки. Борис открыл дверь, пропустил вперед.

– Проходи!

Джентльмен.

В квартире стоял густой дух свежесваренного куриного бульона.

Из кухни вышла немолодая женщина в стеганом халате. На ее нездоровом, желтоватом лице была написана недовольная гримаса.

– А, это ты! – протянула она.

– Мы, – бодро ответил Борис. – Знакомься, Лар! Моя мама, Елена Михайловна.

Елена Михайловна перевела равнодушный рыбий взгляд на нежданную гостью. Посмотрела мельком, без интереса. Кислое выражение лица ни на секунду не изменилось.

– Добрый день, – кивнула она и обратилась к сыну: – Обедать будете?

Борис отказался.

– Конечно, в ресторане вкуснее! – с презрением и обидой фыркнула хозяйка и удалилась на кухню.

«И слава богу», – подумала Лара. Общаться с Еленой Михайловной ей совсем не хотелось. Нелюбезная дама, неприятная. Ни дежурной улыбки, ни дежурного доброго слова.

Борис скрылся в комнате, Лара осталась в длинном, полутемном коридоре.