Манфред

Измученные, отчаявшиеся в этом беспросветном существовании люди были благодатным "материалом" для вербовки. Хоть какая-то надежда на изменения к лучшему, избавление от ежедневного ужаса смерти просто оттого, что у надзирателя похмелье, вызывало у заключенных серьёзные сомнения: "А может послать всё, и вступить в этот шуцманшафт батальон. Оглядеться, набраться сил, а потом сбежать. Оттуда сбежать, пожалуй, легче будет, чем из-за колючки". Многим память услужливо рисовала голод 30-х, бесчинства продотрядов.

Пленные из-под Тамбова тихо рассказывали, как мужиков из их деревни травил газами Тухачевский. Говоривший об этом крестьянин видел в лицах собратьев по бараку недоверие: "Как же это? Своих травить газами? Это ж не германцы в первую мировую…"

Многие не верили:

— А ты сам-то, как выжил?

— Так я к шурину в город подался, на заработки. Вернулся, а там…, — мужик махнул рукой и заплакал.

— Враньё! Провокатор! — послышалось от прохода.

— А ну молчать! — рявкнул блок-фюрер, — тупые ваши бошки. Кто из вас слышал про село возле местного артполигона?

— Это который за железкой?

— Да. В 30-е какой-то "умник" распорядился провести испытание на "кулацком отродье". Взрослые ушли с утра в поле, слышали: грохочет за посадкой че-то. Ну, подумали: гроза находит…

— И шо это?

— Шо-шо. Пожгли снарядами село с детьми и стариками. Бабы многие с ума спятили, когда вернулись вечером, а вместо села — головешки. Всех в эшелон и — в тайгу… Испытатель этот говорят, повесился, кто его знает…

— Товарищи! Это бред! Такого быть не может! — возмущенно нарушил молчание молодой голос.

— Эх, дитинко, молодый ты ще, — прохрипел и закашлялся пожилой солдат.

***

Много несправедливости пришлось пережить жителям нашей страны. Где эти узники находили силы для сопротивления? Что их удерживало от соблазнов и россказней вербовщиков?

Ведь совсем немногие "повелись" на эти обещания. Да и то, потом горько жалели. Нацисты стремились, как можно быстрее, "повязать кровью" — бросить новообращенных в карательные акции ЗОНДЕРБЕХАНДЛУНГ ("особое обращение"): уничтожение евреев, истребление целых деревень, поддерживающих партизан, показательные казни подпольщиков и расправы над их семьями. Море крови и грязи. Чтобы не было возврата назад. Сколько из тех, кому удалось уцелеть в зондер-командах, всю оставшуюся жизнь прожили в чужих краях.

***

октябрь 1942

Лысенко

Эсси-Эзинг получил известность даже среди врачей вермахта из немецкого госпиталя после пьяной похвальбы Вебера. Во время очередной попойки в немецком казино для офицеров, открытого в бывшем доме культуры, комендант лагеря заявил, что его oberarzt смог по характерным признакам определить начальную стадию туберкулеза у земляка Вебера, заевшего к нему выпить по-приятельски.

В один из промозглых осенних дней из вагона с пленными выгрузили ротного с медицинскими петлицами. Так Эсси-Эзинг познакомился с Иваном Лысенко. Как и Василий Дмитриевич Чабановский, Иван был военным врачом из части, разгромленной в боях близ Харькова.

"Хорошие люди притягиваются", — говорил Манфреду профессор Екатеринославского мединститута ещё во времена его студенчества. Так "притянулись" ещё несколько санитаров. Среди них Малиенко и Ковальчук.

Несколько особо ретивых блок-фюреров пришлось изолировать в инфекционный барак, после того, как стало известно об их намерении выдать нашего командира из новой партии пленных. Офицеров фашисты расстреливали, невзирая на острую нехватку рабочей силы.

Манфред на воле

Медицинская помощь, оказанная Хайнеману, принесла неожиданный эффект. Начальник Фельдкомендатуры Кривого Рога остался доволен врачебной помощью стоматолога Чабановского и обер-арцта настолько, что распорядился выдать Эсси-Эзингу документы фольксдойче.

Вебера это, как раз, не очень обрадовало, гораздо удобнее было иметь хорошего врача на подконтрольной территории, но пришлось подчиниться приказу Гебитскомиссара, правда, с некоторой уступкой, как считал комендант: Эсси-Эзинг оставался врачом-консультантом ревира, но мог проживать за пределами лагеря DULAG 111.

Слухи о том, что именно Манфред Генрихович уверенно диагностировал туберкулёз у немецкого военного чиновника, достигли гарнизонных врачей ещё летом. Его и потом привлекали для выездных консультаций. Туберкулез не выбирает расу.

После возобновления работы рентген кабинета в городской поликлинике пожилой фтизиатр вскоре уехал. Оказалось, что кроме Эсси-Эзинга, в городе нет рентгенологов, а каждый раз "выдергивать" его из лагеря и везти в центр города было хлопотно. Вот и было решено "проявить доверие" и направить обер-арцта на постоянное место работы в городкой рентген кабинет.

Это была настоящая удача: справка о наличии туберкулеза любого освобождала от вывоза в Германию. Нацисты боялись распространения заразы в фатерлянде. Теперь Манфред мог совершенно официально выдать такое мед-заключение подпольщику. А, кроме того, под видом пациента в кабинет мог свободно приходить связной.