Манхэттенский ноктюрн

– Дерьмовое дело.

– Но ведь за деньги же.

– А ну, покажите.

Я достал деньги и показал.

– Вам нужны двое парней?

– Ara. – Я вспомнил, что припарковался в запрещенном месте, но сейчас это не имело значения.

Он, прихрамывая, удалился в дом. Я взглянул на часы. Прошли семь минут и одна карета «скорой помощи», когда он вышел с двумя парнями из разряда острословов. Один плотный и крепкий, другой гибкий и жилистый. Они подошли к фургону.

– Ну как, ребята, поработать не хотите?

– А что надо делать?

– Выносить битый кирпич. Бетон.

– Сегодня что-то холодновато.

– Я куплю кофе, что-нибудь поесть.

– А еще какого дерьма?

– Мне нужны сильные парни.

– Мы такие и есть.

– А ну-ка, сделайте двадцать отжимов.

Двое молодых легко отжались двадцать раз. Тот, что был постарше, со стертыми ногами, выдохся после третьего отжима.

– Скажите лучше, когда нам заплатят. Вот главный пункт моей повестки дня.

– Как только я найду то, что ищу.

– А что именно?

– Это мое дело.

– Но раз мы тоже ищем эту штуку, значит, оно отчасти и наше.

Я не нашелся что ответить.

– А что будет, если вы ничего не найдете?

– Вы все равно получите свои деньги.

– А почему вы не можете сделать все чин-чинарем, днем, в обычное время? Что, полиция щиплет вас за задницу?

– Им это не нужно.

– Им нужно то же, что и всем, вот каков мой взгляд на вещи.

– В таком случае все же придется… – Мне не понравилась улыбка этого человека, внезапно ставшая напряженной. – Погодите-ка, сколько раз вы побывали в «Рикерсе»?

– Я? Ни разу.

Второй парень рассмеялся:

– Берегись, у них, блин, забронировано там постоянное местечко!

– Я-то, по крайней мере, не набрасывался на копа.

– Ты набросился на копа?

– Я был не в своей тарелке.

Другой парень хихикнул:

– Ты был не в себе, приятель.

Они пошли прочь, переругиваясь на ходу.

Тот, кто привел этих двоих, посмотрел на меня:

– От них все равно никакого толку. Но я могу пойти. Меня зовут Ричард.

– Мне кажется, Ричард, у вас довольно сильно стерты ноги.

– Я справлюсь.

Хоть я и сомневался, но сказал:

– Идет.

Он вскарабкался в кабину, и я осторожно тронул фургон с места. В зеркале заднего вида мне были видны дерущиеся люди. У меня были капитал и техника, но недоставало рабочей силы. Где, спрашивается, можно найти чернорабочих ночью в конце января? Было половина двенадцатого.

– У вас, случайно, нет еще кого-нибудь на примете? – спросил я его.

– О чем речь, приятель, я знаю много разных людей, но из них мало кто захочет выйти на улицу, чтобы по ночам ворочать камни. Люди слабеют от наркотиков и всяческого дерьма.

Тут мне в голову пришла одна мысль. Я посмотрел на часы и свернул к Бродвею и Восемьдесят шестой. Ральф, профессор философии, ставил там Эрнесто часовым ровно в полночь, чтобы тот принимал адресованные ему сообщения. В запасе у меня было несколько минут, и я нажал на газ. Ричард крутил ручку радио, но сумел поймать только станции АМ-вещания.[16] В три минуты первого появился Эрнесто. Увидев его, Ричард резко подался вперед и протер рукой ветровое стекло.

– Глядите-ка, вон стоит здоровенный детина.

Я через улицу окликнул Эрнесто, и он осторожно подкрался к моему окну. Я заново ему представился и передал послание для Ральфа:

Мне нужно нанять Эрнесто примерно часов на шесть. Сможете ли вы это время обойтись без него? Я его покормлю и дам шапку, пальто, перчатки и т. д. Работа заключается в вывозе кусков бетона. Ничего незаконного. Пятьсот долларов, половина вперед.

– Надеюсь, он согласиться, – сказал Ричард.

Через пятнадцать минут Эрнесто вернулся и протянул мне листок из блокнота:

– Эрнесто не раб, чей труд можно купить или продать.

– Однако за $1000 я преступлю все мои нравственные жизненные устои и велю ему поработать на вас не более шести часов.

– Если эти условия приемлемы для вас, незамедлительно пошлите $500.

Эрнесто согласно кивнул, когда я вручил ему деньги, и вторично удалился в том же направлении. На этот раз он вернулся через десять минут и сразу забрался в фургон, наполнив салон своим запахом, и привычным, и оригинальным одновременно. Я опустил стекло и поехал на юг.