Манхэттенский ноктюрн

Я снова отыскал Луиса и уговорил его разрешить мне отключить энергопитание линии связи специального назначения в подвале здания. Затем я проехал на фургоне по каменным завалам участка, вероятно гробя шины, и закрыл за собой ворота. Мы начали копать; дело подвигалось медленно, но Ричард и Эрнесто вошли во вкус этой работы. Пользуясь рулеткой и курсируя в дом 535 и обратно, я сумел рассчитать местоположение шахты лифта. После сноса здания остались огромные куски кирпичной стены, их приходилось разбивать на части кувалдой, чтобы сдвинуть в сторону. Примерно через час мы наворотили груду битого камня, но яма получилась совсем небольшая.

Мы продолжали работу. Ричард устал, а Эрнесто нет. Мы с ним подняли несколько здоровенных кусков бетона. Еще несколько он поднял один – такие куски, которые смогли бы сдвинуть с места очень немногие. Прошел еще час. Он работал в тесных местах, а Ричард подавал ему указания. Длинный лом пришелся очень кстати. Я думаю, руки Эрнесто кровоточили, но он не проронил ни слова. Он работал не для меня, он работал для Ральфа, его труд был выражением преданности. Пять футов вниз, шесть, еще. Мы прошли слои кирпича, штукатурки, деревянной обрешетки и снова кирпича. Я дышал цементной пылью. Минуя трубы, мусор и осколки фарфоровой арматуры и кафеля ванных комнат, которые ссыпались в дыру как монеты. Теперь мы пристроили внутри дыры лестницу и выбрасывали из нее мелкие куски, а крупные волочили вверх по лестнице. Когда Эрнесто прикидывал, какой кусок бутового камня поднимать следующим, грудная клетка у него вздымалась и опадала, как кузнечные мехи. Я выбрался наверх, чтобы передохнуть, а он продолжал работать. На глубине двенадцати футов ничего не оказалось, и я начал беспокоиться, не пропустил ли я ее.

Да, пропустил. Боковые ходы. По три фута. Потом я увидел петлю кабеля лифта, лежавшую среди битого камня как дохлая змея. Мы откопали боковые ходы, после чего углубились вниз еще на один фут. Кусок каменной кладки сместился и упал Эрнесто на ногу. Он ничего не сказал, и я помог ему его сдвинуть. Я стянул перчатки и посмотрел на свои руки. Выглядели они не лучшим образом. Я снова надел перчатки. Дальше мы нашли крышу лифта. Она была сильно повреждена камнем, свалившимся на нее сверху, но не проломилась насквозь, а просто смялась, как верхняя часть жестяной банки, по которой ударили молотком.

– Я вижу ее, но не верю в это, – проворчал Ричард.

Еще будучи подростком, я как-то раз имел дело с ацетиленовой горелкой. Я присоединил шланг к баллону и повернул маховичок, открыв подачу газа. Чиркнул спичкой и поджег газ на срезе сопла. Пламя вырвалось вперед почти на два фута.

– Вот это да! – заулыбался Эрнесто.

Я провозился некоторое время, пуская снопы искр, и почти сжег себе пальцы ног, но в конце концов прорезал в верхней части лифта неровный, смещенный от центра квадрат между двумя более толстыми стальными балками. Квадратный кусок неожиданно провалился в черную дыру. Я жестом показал Эрнесто, чтобы он принес веревку, и мы сбросили ее вниз. Я лежал на крыше лифта и светил вниз карманным фонариком.

Пусто. Черно-белый мозаичный пол лифта был кое-где залатан линолеумом и весь запорошен розоватой пылью от битого кирпича. Решетка кабины лифта была изящно изогнута в стиле 1930-х годов, точно как в доме номер 535, и при других обстоятельствах меня бы, наверное, восхитило мастерство ее исполнения. Но теперь я протиснулся вниз, в кабину мимо зазубренного края дыры на таком близком расстоянии от него, что смог уловить запах оплавившейся стали, и тяжело пролетел последние несколько футов. Я посветил вокруг себя – снаружи, с четырех сторон лифта, было еще больше кирпича, дранки и штукатурки, наваленных как обломки прошлого. И тут я заметил кое-что валявшееся в углу, осколок зеленого камня, и подобрал его. Это был кусочек резного нефрита около полутора дюймов длиной. Голова лошади с отломившимися ушами. Я, разумеется, помнил, что в отчете детективов упоминался найденный в нагрудном кармане Саймона отбитый кусочек нефрита. Возможно, оба осколка были фрагментами одной и той же статуэтки или фигурки. Я сунул этот кусок зеленого камня в карман и оглянулся, чувствуя себя круглым дураком. В лифте больше ничего не было.