Манхэттенское безумие

– Ну, не хотел вас обидеть, мистер Делано, но вы ж сами понимаете… все эти дела, в которые вы были вовлечены… Я хочу сказать, дела, про которые полиция и газеты писали, что вы в них вовлечены. Продажа сахара и мяса на черном рынке. Кражи автомобильных шин. Изготовление фальшивых талонов на бензин. Могу спорить, что всего пару дней назад копы еще шли по вашим следам. Но теперь война кончилась. Я читал, что очень скоро придет конец и карточной системе. И вы уже чистый, против вас уже никаких обвинений. И вы, должно быть, очень этому рады. Все те дела, которыми вы, возможно, занимались во время войны… ну, на вас их уже не повесят. Кому теперь охота наседать на вас по этому поводу?

Ответом ему была странная слабая улыбочка и клуб дыма от сигареты.

Леон продолжал:

– Ну, вот. А чем вы теперь собираетесь заняться, мистер Делано?

Тот стряхнул пыль с рукава.

– Да кто знает? Война кончилась, а с нею исчезли и все возможности для крутых ребят, желающих быстренько заработать доллар-другой. Наши парни возвращаются домой с карманами, полными денег, намереваются жениться, делать детишек, строить себе дом… Да-да, будет мощный бум, вот увидите.

– И вы в нем поучаствуете и заработаете еще доллар-другой, так ведь?

– Все-то вы знаете.

Леон несколько секунд занимался своим делом. Шварк, шварк, шварк. Потом снова поднял глаза на Делано.

– А знаете – не примите в обиду, – выглядите вы очень здорово. В хорошей форме. А почему вы не попали в армию?

У Делано сузились глаза, взгляд из равнодушно-нейтрального превратился в ледяной.

– Я освобожден от воинской обязанности, – чуть ли не выплюнул он. – По четвертому пункту, категории Ф. По здоровью, значит.

– Ох! Доктора так сказали, да?

– Ага. Мотор пошаливает. Да вам-то какое дело, черт побери?

– Извините. Как говорила моя жена, вечно я пасть разеваю невовремя. Понимаете, очень многие проделали точно такую же штуку. Помните ту историю в прошлом году, как вся команда пловцов штата Пенсильвания получила отсрочку от призыва по медицинским показателям? Ну, вот, так эта система и работает. Одних ребят забирают в армию, и они идут служить, а другие, у кого есть возможность воспользоваться блатом, остаются дома.

– Да так оно во всем мире работает, дружище.

– Ну да, надо думать.

Леон двинулся подметать дальше, оставив «Спайкс плейс» позади себя. Он уже хрипло дышал, голова разболелась. Слишком много кофе, сигарет и дум в прошлую ночь не давали ему заснуть. Шварк, шварк, шварк. Продолжая махать метлой, он вернулся обратно, к «Спайкс плейс», где еще стоял Делано. Конечно, он все еще стоял там и ждал. Леон на это и рассчитывал.

– Ну и работенка у вас тут, – заметил Делано.

Леон пожал плечами:

– Работа как работа. Понимаете, меня выкинули с прежней работы, потому что я слишком старый и слишком медленно работаю. Но мне нравится быть все время занятым, нравится, так сказать, вносить свой вклад.

Делано покашлял.

Леон сказал:

– Вы только поглядите на этот город! Лучший город в мире! А знаете, как он живет и работает? По большей части люди действуют совместно, кооперируются, сотрудничают. Да-да, занимаются бизнесом, делают деньги, строят что-то; но мне хочется думать, что по большей части это честные люди, которые хотят жить честно и правильно. Вот так оно и работает. Вот так оно только и может работать.

Делано посмотрел на часы, нетерпеливо переступил на месте и снова глянул на часы. Леон продолжал, тщательно подбирая слова:

– Но всегда находятся паразиты, прилипалы всякие, такие, кто едет на чужом горбу, кто ухитряется заполучить что-то задаром или почти задаром. Вроде тех ловкачей, что уклоняются от призыва, пробивных проходимцев, воров… вроде вас.

В глазах Делано снова появилось то же самое ледяное выражение, как у убийцы.

– Пора бы тебе снова заняться работой, мусорщик! – сказал он.

– Вы про Батаан[18] когда-нибудь слыхали? – спросил Леон.

– Да кто ж про него не слыхал, черт возьми!

– Многие про это уже забыли, – заметил Леон. Слова давались ему с трудом. – Мой сын был там, сражался на Филиппинах, сражался за США, сражался за вас, мистер Делано. Разве у вас не возникает чувство… ну, я не знаю… чувство благодарности за то, что сделал он и сотни тысяч других? Чувство уважения? Вины?

Делано швырнул окурок на землю.

– Подбери, старик, и оставь меня в покое, черт тебя дери! Я должен встретиться тут с одним важным человеком.

Леон достал окурок метлой и отмел его обратно к ногам Делано.

– Ну, конечно, с важным. Можно догадаться. С Таем Малкахи, верно? Он связан с профсоюзом докеров. И собирался с вами тут встретиться, потому что очень скоро в нашу прекрасную гавань начнут приходить сотни кораблей с солдатами, и вы с Таем желали прикинуть, какие денежки можно было бы сделать на всех этих приходящих сюда кораблях и солдатах.

Делано сделал шаг вперед, выйдя из алькова:

– Откуда ты, черт бы тебя побрал, это узнал?!

Леон улыбнулся и оперся на свою метлу.