Мао Цзэдун

Нельзя забывать к тому же, что Мао сам был землевладельцем (правда, отнюдь не большим[19]) и всю жизнь, с тех пор как ушел из дома, жил во многом за счет труда батраков и арендаторов. Имела кусок земли и его теща — в местечке Баньцан Чаншаского уезда. Конечно, как коммунист он должен был сочувствовать бедным людям деревни, а как выходец из практически их же среды не мог не понимать крестьянских проблем. И все же общаться с забитыми и темными крестьянами ему было труднее, чем с вкусившими городской жизни рабочими. Пришлось пройти через все испытания, как и первому крестьянскому агитатору Пэн Баю, которого поначалу сами крестьяне принимали за умалишенного¹⁷⁰. Лишь через какое-то время дело сдвинулось с мертвой точки. С помощью дальнего родственника Мао Фусюаня, сумевшего, похоже, убедить земляков в том, что с головой у старшего сына покойного Ичана все в порядке, нашему герою удалось наладить контакт с соседями. Простым и доходчивым языком начал он объяснять им основы марксистской политической экономии и большевистской стратегии. Он встречался с ними у себя дома либо в уединенных местах, таких, например, как фамильные храмы предков, разбросанные по окрестным холмам. В огромной степени ему помогало то, что большинство крестьян в округе принадлежали к его клану (даже в наши дни более шестидесяти процентов жителей Шаошани носит фамилию Мао)

¹⁷¹. Как могли, содействовали его работе жена Кайхуэй, младший брат Цзэтань, обе снохи — Шулань и Сяньгуй, а также средний брат Цзэминь, который, правда, долго в деревне не задержался. В мае 1925 года он получил распоряжение Сянского комитета вернуться в Чаншу, а в июле был направлен в Кантон на краткосрочные курсы крестьянского движения, учрежденные в самом конце июня 1924 года ЦИК Гоминьдана по предложению КПК. Эти курсы готовили агитаторов и организаторов крестьянских союзов. Цзэминь стал слушателем их пятого набора, руководителем которого являлся сам Пэн Бай. Перед отъездом у них с Шулань произошло объяснение. Та не хотела, чтобы Цзэминь покидал семью: слишком долго они жили в разлуке. Но Цзэминь ей сказал: «Я человек партии, у меня опасная работа. Кто знает, как долго и как далеко меня еще будет бросать судьба. Давай лучше расстанемся». После этого он уехал, и они больше не виделись. Позже Шулань и сама вступила в компартию, а в 1926–1929 годах даже руководила женским и крестьянским движениями в уезде Сянтань. Но к тому времени в жизни Цзэминя появилась уже другая женщина: Цянь Сицзюнь, имевшая перед Шулань, по крайней мере, одно преимущество — была она на девять лет моложе ее¹⁷².

По словам Мао Цзэдуна, весной 1925 года ему с товарищами удалось создать в округе более двадцати крестьянских союзов¹⁷³

. Такой результат не может не впечатлять. Ведь до того в районе Сянтаня имелся всего один крестьянский союз, организованный в феврале 1925 года. Тогда же, в июле, в Шаошаньчуне была основана и вечерняя крестьянская школа, в которой китайский язык и арифметику начала преподавать Кайхуэй. Первой в нее записалась Шулань, после чего обеим невесткам удалось сагитировать еще нескольких человек. Они ходили от дома к дому и декламировали:

Жизнь крестьянина трудна,Не дадим дичжу

[20] зерна!Целый год прошел в трудах,Ничего нет в закромах!¹⁷⁴

Такие незамысловатые формы агитации действовали лучше любых партийных резолюций. Примерно в то же время Цзэтань организовал еще одну вечернюю школу для крестьян в небольшой деревне по соседству. В середине июня в Шаошаньчуне Мао учредил ячейку КПК, во главе которой поставил Мао Фусюаня. Образовал он и небольшую комсомольскую группу¹⁷⁵.

Работа среди крестьян неожиданно увлекла его. Он приобрел новый опыт, который окажется для него бесценным в ближайшем будущем. Нет, он не стал относиться к темным, безграмотным труженикам деревни с большим уважением, но окончательно убедился в том, что только при опоре на многочисленное обездоленное крестьянство можно будет совершить революцию.

ИГРЫ С ЧАН КАЙШИ