Марь

В тот день выпал первый снег. Осень из небывало теплой в одночасье сделалась небывало холодной. Наверное, благодаря снегу Мари и увидела следы до того, как случилось непоправимое. Сначала это были следы лошадиных подков, а затем всадник спешился, и появились следы миниатюрных, явно женских ног. Мари остановила Султана, спешилась сама. Дальше она шла, взяв жеребца под уздцы, вглядываясь во внезапно начавшуюся снеговерть.

Перед домом Гордея к стволу старой вишни была привязана Соната, любимая кобыла Анюты. Мари замерла. Султан нетерпеливо ткнулся мордой ей в щеку, пыхнул в ухо жарким дыханием. Ей бы развернуться и уехать. Очевидно же, что у Гордея нынче другая гостья. Но какое-то новое, доселе неведомое чувство заставило Мари отвести Султана с дороги и привязать к стволу ближайшего дерева. Дальше она пошла одна, кутаясь в легкую шубку и, словно воровка, прячась за снежной завесой.

Вероятно, весной дом Гордея утопал в яблонево-вишневом цвету. Нынче же хрупкие лепестки заменяли не менее хрупкие снежные хлопья. Мари следовало спрятаться. А вот хотя бы за стволом старой яблони! Прижаться к шершавой коре спиной и затылком, зажмуриться и затаиться. Мари прижалась и затаилась, но глаза закрывать не стала. Да и как можно закрыть глаза, из которых льются горячие слезы?

Сколько она простояла так? Казалось, что целую вечность. Слезы заледенели на щеках, руки и ноги выстыли, душа, кажется, тоже. Мари уже хотела уйти, прекратить эти мучения, когда дверь открылась и на крыльцо вышли двое. Из своего укрытия Мари видела лишь силуэты: крепкий и высокий — мужской, и миниатюрный — женский. Анюта, ее любимая младшая сестра, потянулась к Гордею, ее любимому… просто ее любимому. Что это было? Задушевный разговор, когда все никак не наговоришься и не распрощаешься? Или прощальный поцелуй? Мари не разглядела. Снегопад был милостив к ней, укрыл крыльцо почти непроницаемым пологом. А когда снова смогла видеть, Анюта уже садилась в седло, а Гордей держал под уздцы Сонату.

Мари слишком поздно поняла, что пора уходить. Ей нужно было уйти еще до того, как открылась дверь. А теперь все силы куда-то подевались: тело парализовало то ли от холода, то ли от боли. Она так и замерзнет тут, под этой старой яблоней. Замерзнет, и ее заметет снегом. А весной Гордей найдет ее тело, как нашел тело того несчастного мальчика. И этому трагическому происшествию посвятят крошечную заметку в газете. Мари закрыла глаза. Умирать с открытыми глазами было глупо.