— Мне не нужно от нее ничего. — Мари заглянула в глаза зеркальной нянюшки, и та печально улыбнулась. — У меня все есть для счастья.
— Мать твоя тоже так считала. А потом повстречала твоего отца. И появились желания-то.
— Тот дом на Змеиной заводи… Это в нем жила маменька в детстве? Это ее дом?
— Догадалась. — Нянюшка нахмурилась. — А и не удивительно! На кого угодно можно морок и беспамятство накинуть, но не на такую, как ты.
— Я была там. Видела фотокарточку.
— Твоя мать хотела дом сжечь, чтобы не осталось ни следов, ни воспоминаний. Марь не позволила. Без ее дозволения тут ничего не делается.
— Что мама у нее попросила?
— Отца твоего, знамо дело! — Нянюшка покачала головой. — Молодой, красивый, богатый. Граф! А она — егерская дочь… Красивая, умная, но не ровня ему.
— И она попросила любви? — спросила Мари, представляя ту свою маменьку, юную и влюбленную в молодого графа.
— Любовь ей была без надобности, но богатство и титул можно было получить только через любовь. Так что да, она загадала, чтобы молодой граф Каминский любил ее без памяти, а другие напрочь забыли об ее низком происхождении.
— А расплата? Чем ей пришлось заплатить?
Эта история была похожа на одну из памятных Мари детских сказок.
— Иногда мне кажется, что душой, — сказала нянюшка так тихо, что Мари едва расслышала. И тут же в голове её словно вспыхнуло что-то болезненно яркое, открылась скрытая от всех правда.
— Нянюшка, — сказала Мари тоже шепотом, — а кто ты ей на самом деле?
— А я ей родная мать, Маша. Ей мать, а вам с Аней, стало быть, бабка. Только не может быть у графини Каминской такой матери.
Нянюшка — или теперь правильно говорить бабушка? — печально улыбнулась.
А Мари поймала ее по-стариковски сухую руку, прижалась к ней щекой.
— Бабушка…
— Называй меня нянюшкой, Маша. Так привычнее. Да и тебе безопаснее.
Наступило долгое молчание, во время которого зеркальная нянюшка расчесывала волосы зеркальной Мари.
— Они меня отпустят? — Нарушила Мари это молчание. — Позволят мне жить так, как я пожелаю?
— Не знаю. — Нянюшка покачала головой, а потом спросила: — А что для тебя их дозволение, Маша? Ежели любишь своего доктора, так и люби. Не жди ни от кого ни помощи, ни дозволу.
В глубине души Мари уже все для себя решила. И слова любимой нянюшки, которая и не нянюшка ей вовсе, а родная бабушка, лишь утвердили ее в этом решении.
Глава 32
Пожар вспыхнул в конце весны. Вернее сказать: сразу два пожара.