Марь

— Как она умерла? — перебила его баба Марфа. Лицо ее в неровном свете керосиновой лампы сделалось похожим на уродливую маску.

— Ханна покончила с собой. — Со скорбной миной на лице Фон Лангер скрестил на груди руки.

Стеше, превратившейся в слух, показалось, что баба Марфа вздохнула. Наверное, все-таки показалось. Какое дело ее бабке до какой-то эмигрантки, не нашедшей покоя на чужбине?

— В последние годы жизни ее мучили кошмары.

— Ее мучила совесть, а не кошмары, — сказала баба Марфа неожиданно резко.

— Как знать. — Фон Лангер пожал плечами. — Про муки совести тетушка Ханна мне ничего не рассказывала, а вот про кошмары… — Он сделал многозначительную паузу, а потом спросил: — Вы хотите знать, кто навещал ее во снах, фрау Марфа?

— Нет.

— Ей снилась Марь. — Немец перевел взгляд со старухи на Стешу. Это был очень цепкий, очень внимательный взгляд. Определенно, он ждал реакции на это короткое, пахнущее дымом и туманом слово.

Стеша перестала дышать, замерла, затаилась. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Отчего-то ей казалось важным никоим образом не дать понять этому человеку, что она знает или хотя бы слышала про Марь. Наверное, у нее получилось, потому что во взгляде фон Лангера промелькнуло и тут же исчезло разочарование. А Стеша вдруг некстати подумала, что на дне его светло-серых глаз тоже живет рыба. Древняя и смертельно опасная.

— Она ничего не знает. — Баба Марфа покачала головой. — Не стоит вести эти разговоры при моей внучке.

— А мне кажется, честность всегда должна быть на первом месте. Разве не этому учит ваша партия? — Фон Лангер отвернулся от Стеши, и она смогла, наконец, сделать вдох. Было в этом немце что-то не просто пугающее, а гипнотическое. Его взгляд своей невыносимой тяжестью был схож со взглядом бабы Марфы.

— Зачем ты пришел, Герхард? — В голосе бабы Марфы снова отчетливо послышался треск горящих веток. — Рассказать, что Анна умерла?

— Ханна не просто умерла, она покончила с собой, — поправил он ее. — Мне кажется, в этом есть неоспоримая разница.

— Принципиальная, — машинально поправила его баба Марфа. И Стеша, прожившая бок о бок с этой женщиной несколько месяцев, вдруг осознала, что ровным счетом ничего не знает о собственной бабке. Она сразу же, с первой минуты знакомства, поставила на ней клеймо малограмотной деревенской старухи. А так ли это на самом деле?

— Принципиальная, — согласился фон Лангер и тут же продолжил: — Ханне снилась Марь. И еще кое-что. Кое-кто.