Марь

— В вашей истории есть место знакомству с немцем? — Стеше хотелось кричать, но она заставляла себя говорить шепотом. — Вы его даже когда-то спасли! От чего вы его спасли?

По стеклу в последний раз мазнул луч электрического фонарика, потом поодаль взревел мотор, и все затихло. Стеша стояла, прижав обе ладони к груди. Дыхание сбоило, воздуха не хватало, а лоб покрылся холодным потом. Когда она испугалась сильнее: когда в их дверь постучались угарники или когда явился этот немец? От угарников у бабы Марфы, кажется, имелась защита. Интересно, а от фрицев имелась? И когда те или другие явятся в следующий раз?

— Было время, — баба Марфа заговорила очень медленно, словно подбирая слова, — время, когда им можно было приезжать к нам. Не всем, но ученым можно было. Герхард был историком. По крайней мере, он им представлялся. Ходил по деревне, собирал всякие… россказни. А потом сунулся на болото и попал в трясину.

— А вы его вытащили? — спросила Стеша.

Баба Марфа молча кивнула, а потом сказала:

— Не делай добра — не получишь зла.

— Кто такая Анна? — снова спросила Стеша. — Кто была эта женщина? Почему она покончила с собой?

Баба Марфа ничего не ответила, но во взгляде ее Стеша увидела холодную и неизбывную ярость. Эта ярость касалась не ее, Стеши, и даже не явившегося незваным гостем немца. Эта ярость касалась уже давно мертвой женщины.

— Она получила по заслугам, — едва слышно ответила баба Марфа и, ни говоря больше ни слова, пошла в комнату, которая по большей части была заперта на ключ и к которой ни у Стеши, ни у Катюши не было доступа.

Стеша как-то пробовала заглянуть в окошко со двора, но оно было плотно занавешено. Ей удалось заглянуть в эту комнату лишь однажды, и то одним глазком, поверх старухиного плеча. Разглядеть удалось не так чтобы много: в памяти Стеши остались только письменный стол и высокий, до самого потолка, книжный шкаф. Ни то, ни другое никак не вязалось с образом необразованной деревенской старухи. Впрочем, можно ли считать бабу Марфу необразованной лишь потому, что она живет в такой глуши? У Стеши не было ответа на этот вопрос. У нее вообще было больше вопросов, чем ответов. А баба Марфа не спешила на них отвечать.

До рассвета оставалось два часа. Стеша понимала, что уже не сомкнет глаз, но по босым ногам тянуло холодом, а тело била дрожь возбуждения. Она на цыпочках вернулась в спальню, забралась в кровать, до самого подбородка натянула одеяло и уставилась в потолок. Из соседней комнаты не доносилось ни звука, как она не вслушивалась.