Марь

Позабыв и про баню, и про незапертый дом, Стеша бегом бросилась в сторону болота. Сначала это был просто лес: чахлые кривые березы, косматые однобокие ели, кутающийся в зеленую дымку молодой листвы кустарник, мягкие моховые кочки, колючая щетина осоки. А потом незаметно началось болото: деревья сделались еще кривее и лохматее, их ветви путали Стешины волосы, хлестали по лицу, кусты цеплялись за одежду острыми шипами, а кочки сделались опасно упругими и предательски ненадежными. Стеша отмахивалась от ветвей, оставляя на них дань в виде вырванных прядей, отбивалась от шипов, оставляя дыры на одежде и кровавые царапины на руках. Она поила своей кровью проступающую между кочками темную воду, чем могла, платила за право двигаться дальше. Болото вздыхало, шкура его, теперь уже не снежная, белая, а зеленая, моховая, нервно подергивалась, но все еще выдерживала вес Стешиного тела. А эхо, какое-то неправильное, глухое, едва слышное, подхватывало ее крик, протаскивало сквозь ловчую сеть ветвей к ветру и простору. Или это не эхо было глухое, а сама Стеша сорвала голос в попытке докричаться до Кати? Здесь, на болоте, все краски, и без того неяркие, щедро разведенные водой и туманом, поблекли еще сильнее. Здесь не осталось чистых цветов, одни полутона. Царство серого, землистого и сине-стального. Здесь впору самой стать тенью, раствориться в тумане, уйти под воду, туда, где дремлет на дне то ли рыба, то ли змея. Но Стеше нельзя, ей нужно найти Катю. Без Кати ей назад дороги нет. Без Кати можно хоть на дно, к рыбе, хоть на остров, который тоже рыба…

В поднимающемся от воды тумане вдруг мелькнуло что-то непривычно яркое, чужое для этого глухого места, но родное для Стеши. Желтый Катюшин платочек. Пушистая шерсть, которая всегда казалась Катюше колючей. Платочек — это тоже подарок мамы. Катюше желтый. Стеше красный. Свой Стеша потеряла, а вот Катюшин нашла. Вместе с Катюшей!

Катюша в желтом платочке казалась одуванчиком, выросшим посреди болота. Ярким, дерзким и живучим. Катюша была жива. Она сидела на моховой кочке в самом центре черного болотного «оконца».

— Катя… — просипела Стеша. — Катя, ты только не шевелись! Не двигайся и ничего не бойся!