Марафон нежеланий

– Я тоже. С самого первого тома.

– Там можно читать с четвертого, а потом вернуться к первому, как в «Звездных войнах».

Глава 38. Антонио Гауди. «Искупительный храм Святого Семейства»

Ближе к утру меня разбудил Антон – дождь прекратился. Дозвониться до рыбака и до американцев с лодкой он не смог, но предположил, что рано утром все рыбаки отправятся за уловом – мы обязательно кого-нибудь наймем.

Ехать и хотелось, и было страшно. Наши сборы напоминали сон – все так сумбурно, суетливо. Тем более что все происходило на фоне поворотной точки ночи, когда она отступала. Если бы для помутнения рассудка нужно бы было выбрать время суток – то это была бы граница ночи и утра. В это время все кажется нереалистичным и возможным одновременно. Я редко с кем-то ночевала, но когда такое случалось, чувствовала максимальное доверие и была очень искренней.

«Трогательно искренней, – как-то сказал Сашка после нашего ночного разговора. – Я даже чуть не всплакнул».

Антон закинул в рюкзак бутылку с водой, запасную футболку («Для Ады, наверное», – подумала я и не стала спрашивать), зачем-то компас, потом вспомнил о чем-то еще и отправил меня за еще одной бутылкой воды на кухню.

Мы поднимались по лестнице к воротам уже в грязноватой дымке утра.

– Блин! Они сейчас разъедутся! Во сколько там рыбаки уезжают? В 5–6 утра?

– В это время уже рыбацкие рынки открываются, а они возвращаются с уловом.

– О, значит, поймаем того, кто вернулся! – сказал Антон у ворот, но тут же выругался – у ворот стоял Адам.

– Меня поймаете? – Он был или пьяным, или под чем-то: расслабленная улыбка, рассеянно бегающие глаза, как кошка, которая быстро отвлекается на что-то другое.

Я даже не старалась прятать свой взгляд, рассматривая его ногти и футболку в поисках пятен крови, – вряд ли он заметит мое внимание в таком состоянии.

– Нет, мы… Я обещал Розе покатать ее на кораблике по бухте. Но была гроза и…

Адам махнул рукой: «Ага, покатай» и сел у ворот. Он прикрыл глаза и, кажется, задремал.

Антон присел и стал оглядывать ногти на руках Адама, перекрещенных на коленях. Они были чистыми, неровно отросшими, но с белыми полосочками, без черной линии горизонта.

– Идеально чистые, – шепнул мне Антон, поднявшись с колен. – Как будто отмывал специально.

– Но ни одного пятна на одежде.

– Это ни о чем не говорит. – Он снова присел и стал рассматривать темно-синюю футболку Адама. Футболка была чистой, даже без разводов от соли и пота. – Она новая, – одними губами шепнул Антон, повернувшись ко мне.

Но тут проснулся Адам. Он так резко открыл глаза, что я вскрикнула. Антон дернулся, но Адам схватил его за горло и стал душить с какой-то демонической яростью. Его темные глаза были совсем черными, как будто без зрачков. Лицо Антона моментально покраснело, а мышцы на шее напряглись так, что казалось – это жабры рвутся наружу.

Антон лихорадочно брызнул слюной, пытаясь что-то сказать, прохрипел ужасным голосом умирающего старика:

– Роза!

В этот момент я очнулась, но не успела подбежать, как Адам разжал руки. Он поморщился, как будто бы от яркого солнца, потер запястья, сонным голосом спросил: «Роза?» и, присев на асфальт, заблевал себе ноги. Он долго и с шумом исторгал из себя что-то настолько едкое, что у меня заслезились глаза.

– Пойдем, – просипел Антон. – Он ничего не соображает. Он даже не понимает, кто мы такие.

– А если он захлебнется?

– Надеюсь. Вот ирония судьбы будет, да? Искал бессмертия в искусстве, а сдох как бомж.

– Подожди! Он же не понимал, что это ты!

– Какая разница кто! Он чуть не убил человека. И ему совершенно все равно, кто бы это был. Он мог бы придушить тебя. Или тебе такое нравится? Он ведь топил тебя в ванне!

– Просто подожди пять минут. Я отведу его к Мише. Или к Венере.

– Веди к кому хочешь, я пошел.

Антон развернулся и, пошатываясь как пьяный, стал спускаться вниз. Я попыталась поднять Адама, который со стеклянным взглядом размазывал горчичного цвета рвоту по ногам, пытаясь ее оттереть. Меня саму чуть не вывернуло от этого ядовитого запаха.

– Ну, вставай, пожалуйста!

– Я… сейчас… поползу…

– Там ступеньки, ты сломаешь себе шею.

– Это не вариант для меня. Между прочим, Ван Гог сдох как бомж. – Последнее предложение он сказал уже тверже и посмотрел на меня осмысленным взглядом.

– Это не вариант для тебя. Ты еще не создал свою «Звездную ночь».

– «Звездная ночь» – хуйня. Картиночка для туристических открыток. Вот если я отрежу себе ухо. Или… тебе, например… откушу. – Он мягко, как котенок, укусил меня за мочку и рассмеялся детским рассыпчатым смехом.

Я тоже рассмеялась.

– Розочка – ты ангелок. – Он сдержал рвотный позыв. – Ты видишь во мне что-то великое.

Его опять вывернуло все тем же желтым ядом. Цвет даже не стал прозрачнее.

– Тебе надо промыть желудок. Пойдем к Венере.

– Не хочу! Давай просто сидеть здесь, и ты будешь говорить мне приятные вещи.

Но тут послышался голос Венеры:

– Зайчик, это ты?

– Зайчик в лесу, блять, – прохрипел он и шепотом добавил: – Тебе тоже не нравится, когда люди после сорока превращают всех в зайчат и котят?