Мареси

На подиуме появились Роза и Эннике. Непривычно было видеть их без водопада волос, падающего на плечи. Они вынесли два высоких серебряных канделябра и зажгли две толстых красных свечи. Когда огоньки свечей разгорелись, они не разогнали сумрак в Храме, но в бледном утреннем свете заплясали тени. Роза и Эннике исчезли за дверями, а потом вернулись, держа в своих руках по блестящему предмету, и протянули их нам.

– Распустите волосы! – крикнула Роза совершенно новым голосом, разрезавшим тишину, как ножом. Эннике повторила ее крик.

– Распустите волосы!

Голос Эннике тоже был неузнаваем, он резанул меня, словно меч.

Теперь я поняла, что они держат в руках. Это были медные гребни, которые я видела накануне.

Мы начали развязывать ленты, которыми были завязаны все наши косы: светлые и темные, рыжие и серебристые.

В открытую дверь влетел ветерок.

На подиуме Роза и ее неофитка быстрыми ловкими движениями распустили волосы. Затем взяли по гребню и запустили в водопад своих волос.

Суровый ветер налетел на Храм, от него задрожали окна в виде роз. Роза издала торжествующий вопль и провела по волосам расческой.

– Проснись, ветер! – крикнула она. – Приди, буря!

Она кинула гребень в толпу. Я увидела, как сестра О поймала его и провела им по своим волосам. Новый порыв злого ветра рванул крышу Храма.

Мне удалось распустить свою последнюю косу. Мелкие искры посыпались из моих волос, наконец-то оказавшихся на свободе. Я поспешно принялась расплетать косы Яй. Ее волосы трещали и шипели. Гребни переходили из рук в руки, их запускали в волосы, которые тут же начинали искриться и взлетать. Роза и Эннике расчесывали свои локоны пальцами, откидывая голову, резко и звучно хохоча. Мне в руку попал гребень, я провела им по волосам Яй, потом по своим собственным.

Ветер люто взвыл, налетел на стены, крыши, окна, рванул огромную мраморную дверь, так что она с грохотом ударилась о стену. Храм был заполнен женскими фигурами в белых одеждах, которые топали и крутились на месте – и чем сильнее хлестали их волосы, тем мощнее завывал ветер. Выпустив Яй, я стала пробиваться к двери. Я должна узнать, что там происходит, должна это увидеть.

Мир снаружи я узнала с трудом.

Небо почернело от тяжелых туч. Весь свет погас. В воздухе летали листья, ветки и мусор, которые подгонял бешеный ветер. От дверей я не видела бухты Аббатства, Дом Сестер закрывал мне обзор, так что я рванулась наперекор ветру через Храмовый двор. Буря рвала на мне волосы, и, казалось, от этого она расходится все пуще. Волосы хлестали меня по лицу, по глазам, я уже ничего не видела – мне было так больно, словно меня хлестали кожаным ремнем.

Мне понадобилось много времени, чтобы добраться до Вечерней лестницы, откуда открывался вид на море. Когда я наконец смогла открыть глаза, то не узнала моря.

Волны размером выше Храма Розы разбивались о берег. Воздух заполнился водой и пеной. Если бы Аббатство было расположено ближе к воде, от нас давно бы ничего не осталось. Нашу маленькую гавань и сарай рядом с ней смыло волнами. Море крушило все на своем пути.

От корабля не осталось и следа.

Шторм бушевал весь день. Мы переждали самую ужасную непогоду в Храме, а потом спрятались в Доме Сестер, где сестры уложили самых маленьких неофиток в свои постели, а мы, остальные, сидели у окон и смотрели, как море переделывает линию побережья.

Ближе к вечеру все стихло, и мы решились спуститься по Вечерней лестнице. Сестра Эрс и ее неофитки поспешили к очагу готовить ужин, а сестра Котке повела оставшихся неофиток в Усладу тела. Теплая вода в бассейне успокаивала и расслабляла, мы могли сидеть в ней так долго, как хотели. После этого нам не пришлось окунаться в холодный бассейн, и мы оделись в одежды, которые принесла нам из Дома Неофиток сестра Нуммель. Остальные сестры поспешили вниз посмотреть, какой урон нанес шторм и, вероятно, для того, чтобы провести церемонии и ритуалы, о которых мне ничего не известно. Эннике с нами не было. Она осталась в Храме с Розой.

Яй была как живой труп. Она не разговаривала, шевелилась только тогда, когда я тянула или подталкивала ее. Мне пришлось вытереть ей волосы и помочь одеться. Когда я потянула ее за собой по Рассветной лестнице, чтобы поесть в Доме Очага, она остановилась посреди внутреннего двора и посмотрела на море. Оттуда, где мы стояли, нам не видно было его из-за стены, но мы слышали, как волны с грохотом разбиваются о скалы. По-прежнему дул сильный ветер.

– Они не исчезли, – прошептала она. Мне пришлось податься вперед, чтобы расслышать ее слова, прежде чем их унес ветер. – Я чувствую. Они где-то там. Он ни за что не сдастся, Мареси. Честь и гордость – это все, что у него есть. Без них он ничто. Он сделает все, чтобы заполучить меня назад. Чтобы наказать меня.

Она не плакала, не кричала. Но ее тихое отчаяние потрясло меня еще больше.

– Но ты же видишь, Аббатство защитит тебя, – мягко проговорила я. – Сейчас с тобой ничего не случилось, и дальше все обойдется.

Она обернулась ко мне и посмотрела на меня – впервые с тех пор, как увидела корабль.

– Он не сдастся. Он еще вернется.