Мареси

Весь следующий день мы работали, разбирая завалы после шторма. С крыш сдуло черепицу, которую теперь надо заменить, во дворах горами лежал мусор, а поперек тропинки, ведущей в горы, упало дерево – его надо было распилить и убрать. Большие камни сорвало вниз с кручи – падая, они потянули за собой часть каменной стены в тех местах, где скалы особенно круто обрываются в море. Сестра Нар ходила и бормотала себе под нос по поводу разрушений в Саду Знаний, а у сестры Мареане появилась между бровей глубокая озабоченная морщинка. Наши фруктовые посадки тоже пострадали от шторма.

Яй, Эннике и мне поручили помочь сестре Веерк и Луан прибраться на побережье.

Мы нашли лишь обломки причала и сарая, остальное смыло в море. Сестра Веерк постоянно записывала, чем придется обзавестись. Скоро руки и спины у нас болели от таскания мокрых бревен и досок, которые мы уносили выше на берег, подальше от голодных волн моря. По-прежнему дул сильный ветер, так что наши волосы танцевали перед глазами и попадали нам в рот, когда мы пытались говорить. Иногда я поглядывала на светлые волосы Яй, на каштановые Эннике и Луан и черные сестры Веерк. Какая сила скрывается в них!

Эннике и я стояли в воде, пытаясь вытащить на берег темное, растрескавшееся от времени бревно, когда мой взгляд упал на Яй. Она стояла по пояс в холодном море, пытаясь сдвинуть рычагом камни, скатившиеся вниз и заблокировавшие нашу гавань. Лоб ее был наморщен, она стонала от напряжения. Навалившись слишком сильно, чтобы сдвинуть камень, она вскрикнула в полный голос. Потом некоторое время стояла, прислонившись к камню, переводя дух, но потом оттолкнула Луан и взялась за следующий. Сестра Веерк сказала ей что-то, чего я не расслышала. Яй прошипела что-то в ответ.

На этот раз Яй не замкнулась в себе. Она рассердилась.

Вместе с ней мы поднимались по лестнице, ведущей к Аббатству. Я показала ей несколько гладких, серых щепок, которые подобрала на берегу. Она бросила на них сердитый взгляд, потом посмотрела на меня.

– Меня никто не слушает, – заявила она и двинулась вверх по лестнице сердитыми размашистыми шагами. – Вы все озабочены гаванью и фруктовыми деревьями! – она буквально выплюнула эти слова. – И ты!

Она так резко повернулась, что я столкнулась с ней. Ветер трепал ее волосы, глаза у нее почернели. Я отступила назад по лестнице.

– Ты все знаешь. Никто другой не знает, только Мать и, наверное, еще кто-то из сестер. Но ты знаешь, что случилось с Унаи. Знаешь, чего добивается отец. Вы думаете, вам удастся избежать кары, когда он появится? Думаешь, он довольствуется тем, чтобы забрать меня? Он отомстит всем, кто приютил меня. Всем. А ты тут ходишь и собираешь какие-то щепки

.

Резко повернувшись, она, не оборачиваясь, прошагала вверх по лестнице. Я осталась стоять, судорожно сглатывая. Чего она хочет от меня? Если бы она попросила меня, я бы все сделала без колебаний. Но что можно сделать, когда тебя просто обвиняют?

Весь тот день и весь следующий мы работали, устраняя последствия шторма. Занятий у нас не было, мы перекусывали в Доме Очага, когда успевали. Яй со мной не разговаривала. Она меня просто избегала. Это была новая Яй – колкая, ощетинившаяся, как чертополох, и я не знала, как с ней общаться. Она только фыркала и еще больше хмурила лоб. Она позаботилась о том, чтобы взять на себя другие обязанности, чем я, и на второй день я ее вообще не видела. Поначалу у меня болело за нее сердце. Ясное дело, ей страшно. Но почему она сердится именно на меня? Не было никаких причин наказывать меня.

Всю вторую половину дня я таскала свежие напиленные дрова с горной тропинки в дровяной сарай возле Дома Очага. К вечеру ноги у меня дрожали от напряжения, руки болели, и я едва смогла добраться до Дома Очага, чтобы немного поесть.

За одним из длинных столов сидела Яй, беседуя с Сиссиль и Юэм. Знаю, что она меня заметила, но избегала встретиться со мной глазами. Они сидели, склонившись друг к другу, и разговаривали тихо и оживленно.

Подойдя к столу, на котором была выставлена еда, я взяла чашку с водой и положила себе на тарелку хлеба, сыра и маринованного лука. Посмотрела в сторону Яй и засомневалась, где мне сесть. Она по-прежнему делала вид, что меня нет. Медленно пройдя мимо нее, я уселась за тот же стол, но чуть подальше. Никто из них не обернулся ко мне, не попытался включить меня в разговор. Я стала смотреть в окно в западной стене, делая вид, что сама выбрала одиночество, стараясь поскорее прожевать свой хлеб. Не хотелось, чтобы Яй или Юэм заметили, как мне обидно.

Покончив с едой, я снова попыталась поймать взгляд Яй. Она обернулась к Юэм и что-то ей сказала, на что Юэм усиленно закивала. Глядя прямо перед собой, я вышла из Дома Очага, поджав губы. Я жила без Яй до того, как она попала к нам в Аббатство, обойдусь и теперь.