Маргиналка (СИ)

Грэйс достала из одного из шкафов плед, укрыла им Алана, после чего приступила к уборке — ей не нравилось находиться в подобном свинарнике. Она выкинула сначала пустые бутылки, а после на глаза ей попались ещё полные… Женщина не смогла долго бороться с соблазном. Она брала по две бутылки и выносила их на кухню, где выливала всё содержимое в раковину, прямиком на грязную посуду. До последней капли. Там их пустыми и оставляла.

Бэйкер открыла часть окон, чтобы хоть как-то устранить устоявшийся мерзкий запах. Она старалась не шуметь. Бросить бы по-хорошему в этой свалке Алана, но… Женщина любила его. И понимала, каким бы ни был этот Марш, он оставался на данный момент единственным родным человеком в её жизни. И даже Розали, которая эту жизнь иногда пыталась подпортить, была по-своему любима.

Домыв посуду, Грэйс часть окон закрыла, а сама направилась в спальню Алана. Возникло чувство, что за последнюю неделю сюда никто не заходил. Бэйкер быстро сменила постельное бельё и улеглась. Ей казалось, что долго не получится уснуть, но уже спустя полчаса усталость и общая утомлённость взяли своё. Этот день был слишком насыщенным в плане путешествий. Да и эмоции в последнее время Грэйс испытывала нестабильные: из грусти кидало в радость, которая, в свою очередь, менялась на что-то ещё более мрачное, что-то, что было до этого.

Однако, несмотря на то, что уснуть удалось сразу, сон у женщины был тревожный. Она переваливалась с одного бока на другой, время от времени просыпалась. Лишь под утро удалось достичь некоего спокойствие, но и то, в конечном итоге, оборвалось: Грэйс почувствовала, как кто-то присел на кровать, отчего открыла глаза. Они ничуть не удивилась, когда увидела перед собою Алана. Но сил улыбнуться ему попросту не было. Хотелось лишь забраться обратно в одеяло и там остаться. Радовало только одно: он не был пьян.

В конечном итоге Бэйкер, конечно же, встала, с Маршем поздоровалась, нашла на полках чистое полотенце и направилась в ванную. Она удивилась, когда, выйдя оттуда после банных процедур, почуяла запах не перегара, а яичницы и тостов. Женщина спустилась к Алану, а тот, увидев её, впервые за долгое время улыбнулся. Грэйс присела за стол, сняв с головы полотенце и повесив его на спинку стула. Её мокрые короткие рыжие волосы играли каким-то новым тёплым цветом под солнечными лучами, пробивавшимися в окно.

— Прости меня, — вдруг начал Алан, накрывая на стол. — Я повёл себя как кретин, когда сказал тебе… Ну, ты, наверное, помнишь.

— Помню, — женщина кивнула. — Ты меня и вчера расстроил.

— Прости, — Алан достал из тостера хлеб и положил по ломтику на две тарелки. — Я не помню.

— Ты напился. Дома было нечем дышать — так воняло сигаретами и перегаром. Хватит.

— Что хватит?

— Пить хватит, Алан! — Бэйкер в порыве встала на наго. — Если Роуз вернётся, она тебя, как и я, пьяным застанет?

— Если? — мужчина нервно усмехнулся. — Да я уже сам в это не верю!

— Не веришь? — Грэйс стукнула ладонью по столу. — А во что ты веришь, Алан? В то, что алкоголь спасёт мир? Пока ты валяешься пьяный в сопли на диване, твоя дочь с десяток раз может появиться перед камерами.

— Да что тебе знать? — Марш едва удержался, чтобы сковороду с яичницей на плиту не кинуть.

— Пока ты бухаешь, я нашла твою дочь!

Вдруг резко стало тихо. Замолкла что Грэйс, понимая, что своим высоким голосом только что ляпнула лишнее, что Алан, который до этого женщину готов был порвать за то, что та пытается его воспитывать. Они смотрели друг на друга молча, пожалуй, не меньше двух минут, лишь после чего мистер Марш вновь потянулся к сковороде. Он, по-прежнему не роняя ни слова, выложил всё на тарелки, после чего поставил одну перед Грэйс, а вторую у своего места.

Алан взял вилку и тост, но к пище, в отличие от Бэйкер, которая пыталась изобразить спокойствие, притронуться не решился.

— Ты лично видела Розали? — уже более спокойным тоном обратился мужчина.

— Я лично с ней общалась, — уравновешеннее стала и Грэйс.

— Почему ты мне сразу об этом не сказала?

— Во-первых, я пообещала Розали оставить наш с ней разговор от тебя в секрете. Во-вторых, Алан, уж извини, но ты, когда в дрова напиваешься, сам меня не слушаешь.

— Понял, — мистер Марш откусил тост. — Принял.