Мария Федоровна

Мария Федоровна, предвидя, что ждет сына, пыталась поддержать его. Ежедневно писала письма, полные материнской любви и нежности. «Я так счастлива видеть, что ты чувствуешь себя хорошо, вообще привык к пребыванию там и наслаждаешься настоящим солнцем. Фельдъегерь много мне рассказал о тебе и сказал с веселым видом: цесаревич совсем розовый и веселый; это сделало меня совсем счастливою и было как маслом по сердцу. Фельдъегерь меня воистину покорил, видно было, что он счастлив тем, что смог привезти мне такие хорошие новости о тебе…» И далее предупреждала: «Надеюсь только, что ты берешь с собою какого-либо опытного провожатого, так как говорят, что там бывают очень сильные шквалы, крайне опасные для тех, кто не знаком с ними». Как мать она давала сыну советы, с кем ему надо увидеться, кому нанести визит: «Однако я очень сожалею, что ты не встретился с австрийской императрицей. Это крайне досадно, мне очень хотелось, чтобы вы увиделись. Очень мило, что она сама пришла спросить о тебе, это неимоверно много для нее, обычно никого не желающей видеть.

Также очень приятно внимание принца Монако, предложившего тебе для прогулок свой прекрасный парк… Если ты еще увидишь принца, передай ему мое приветствие…»

В другом письме: «Я надеюсь, что когда австрийский император придет на Кап Мартэн, то сразу же ты представишься ему. Он всегда был вежлив и добр с нами, и я считаю необходимым, чтобы ты оказал ему эту учтивость. Думаю, что императрица Евгения теперь уже там, и ей тоже нужно нанести визит, ибо я ни за что на свете не хочу, чтобы о тебе могли сказать, что ты невежлив и не умеешь себя держать… Я, наверно, надоела тебе со всем этим, но кто даст тебе хороший совет, если не я».

Мария Федоровна постоянно испытывала большую тревогу в связи с болезнью сына.

Врачи отправили цесаревича на Кавказ, в Абастуман, в горное Абастуманское ущелье, расположенное на четыре тысячи футов выше уровня моря. Они надеялись, что мягкая зима, нежаркое лето, горный воздух, сосновый лес окажут свое благотворное воздействие.

Лечение строилось на том, что холодный горный воздух сможет победить туберкулез. Весь день цесаревич проводил на воздухе. Спал при открытых окнах круглый год. Завтраки и обеды проходили также на воздухе на террасе в любую погоду. Рассказывали, что приезжавшие в Абастуман военные, не знавшие о таком режиме, простужались и заболевали.

Великий князь Александр Михайлович, посетивший вместе с Ксенией Александровной Абастуман, вспоминал: «Мы спали в комнате при температуре десять градусов ниже нуля под грудой теплых одеял».

В Абастумане Георгий Александрович проходил специальный курс наук, среди его педагогов был известный профессор истории В. О. Ключевский, который прибыл в Абастуман в октябре 1893 года. Великий князь, по оценке Ключевского, был к тому времени сложившимся, взрослым человеком. В официальном сообщении, посланном С. А. Белокурову из Абастумана, Ключевский писал: «Живу хорошо, веду свое дело по мере сил и умения и чувствую себя хорошо в обществе превосходного хозяина и добрых товарищей». Рассказывая об условиях жизни в Абастумане, Ключевский в письме к историку М. С. Корелину сообщал: «Всего труднее привыкнуть к здешней комнатной температуре. Руки, избалованные московскими печами, особенно страдают, перо невозможно твердо держать в руке. Комнаты так выстывают, что писать можно только так, как рисуют живописцы, выводя каждую часть буквы с особыми усилиями и по наперед обдуманному плану».

Однако подобный режим не дал положительных результатов.

Мать и отец очень тосковали по сыну и регулярно направляли ему теплые родительские письма, стараясь поддержать его и скрасить его одинокую жизнь вне семьи и родных. Мария Федоровна часто навешала больного сына на Кавказе. Ее письма мужу оттуда наполнены горестными раздумьями о судьбе сына и его болезни. В 1892 году она писала: