Мария кровавая

«Я никогда не сомневался, — отозвался император, — что Господь, сотворивший для нее столько чудес, сотворит и еще одно, чтобы помочь природе в ее доброй и самой желанной работе. И поскольку все зависит от Господа, то он, несомненно, сделает так, чтобы пол ребенка был соответствующим. — Затем, немного помолчав, Карл добавил: — Ручаюсь, что дитя будет мужского пола».

«Пусть дитя будет мальчиком или девочкой, — рассудительно заметил посол, — лишь бы оно появилось на свет, чтобы мы смогли наконец увидеть, кого избрал Господь, чтобы тот получил в наследство наше государство. Пока королева остается бездетной, — добавил Мейсоп, — тревога не утихнет. Все добрые люди трепещут от мысли, что Ее Королевское Величество могут умереть, не оставив наследников. Как бы при этом не погибло с ней и наше государство!»

Но император был полон оптимизма и не видел причин для тревоги ни по этому, ни по любому другому поводу. «Не сомневаюсь, что Господь окажется к ней милостив, — сказал он Мейсону, — и надеюсь, что народ вашего королевства преисполнится той же уверенности в хорошем исходе, что и я».

Столь же оптимистичным император был и когда неделей позже встретился с Пэджетом. «Добрые вести из Англии были для него столь приятны, — писал Пэджет в Совет, — что если бы он даже был полумертвым, то чтобы его оживить, этих новостей было бы достаточно».

В декабре и январе радостно воспринятая весть о беременности Марии сменилась тревогой за безопасность ее престола, все усиливавшейся по мере приближеиия родов. Филипп мысленно готовился к войне с французами, в которой собирался принять участие сразу же, как только кончатся зимние холода, и до родов Марии задерживаться в Англии не предполагал. Его письма отцу были полны военных планов. «Должен признаться, что уже несколько лет я жажду военной кампании, — писал Филипп отцу, — и желал бы, чтобы это наступило по возможности скорее. Это будет моя первая кампания, моя первая возможность завоевать или потерять престиж, и потому глаза всех будут устремлены на меня». Планы супруга тревожили Марию настолько, что в середине января она заболела. По ее предположению, роды должны были быть трудными, и она хотела видеть рядом супруга. В начале февраля королева пребывала в «сильной меланхолии». Ее страшила возможность мятежа в поддержку Елизаветы или Кортни, а также непрекращающееся противостояние протестантов. Она настолько пала духом, что советники стали подумывать, хотя очень редко выражали это вслух, что королева может не перенести беременность.

Наибольшее беспокойство вызывали протестанты. Они составляли меньшинство населения — вполне вероятно, даже небольшое меньшинство, — но были неистово преданны своим религиозным убеждениям. Недавнее официальное воссоединение Англии с Римом заставило протестантов действовать более решительно, а поскольку их религиозные разногласия с королевой были неизбежно связаны также и с политической оппозицией, то они становились очень опасными. При этом логически последовательными протестанты никогда не были, у них существовало великое множество сильно отличающихся друг от друга доктрин, поэтому эмигранты, образовавшие па континенте колонии, почти сразу же начали ожесточенно сражаться друг с другом. Для Марии и ее советников они представляли единственную организованную силу, угрожающую королевской и церковной власти. Их глумлению над существующим порядком в стране пора было положить конец.

Протестанты боролись с режимом различными способами. Небольшие конгрегации единомышленников встречались в подвалах, разрушенных церквах или на кладбищах, где, возглавляемые проповедником или духовным пастырем, совершали богослужения. Одиночки, такие, как Анна Боккас, которая называла себя «светочем веры», провозглашали себя религиозными лидерами и привлекали к себе сторонников. Таких безжалостно хватали и бросали в тюрьмы. Было немало и тех, кто подвергал нападкам своих соседей-католиков, священнослужителей и саму королеву и даже совершал против правоверных католиков акты насилия. Например, в деревне недалеко от Лондона слуга дворянина-протестанта, услышав, как один католик говорил что-то похвальное о Mecсе, подбежал к нему и дважды нанес удар кинжалом. В граф-t стве Эссекс ночью сожгли церковь, так что в ней невозможно стало служить, а в графстве Суффолк злоумышленники устроили пожар в церкви, «полной прихожан во время мессы».