Марина Цветаева

Сердце сразу сказало: «Милая!»Все тебе — наугад — простила я.Ничего не знав, — даже имени! —О, люби меня, о, люби меня!. . . . . . . . . .Платье — шелковым черным панцирем,Голос с чуть хрипотцой цыганскою,Все в тебе мне до боли нравится, —Даже то, что ты не красавица!Красота, не увянешь за лето!Не цветок — стебелек из стали ты,Злее злого, острее острогоУвезенный — с какого острова?

Опахалом чудишь, иль тросточкой —В каждой жилке и в каждой косточке,В форме каждого злого пальчика, —Нежность женщины, дерзость мальчика.

Именно это сочетание нежности и мальчишеской дерзости привлекало Цветаеву всю жизнь.

Во втором стихотворении Цветаева вспоминает их первую встречу:

Могу ли не вспомнить яТот запах White-Rose и чая,И севрские фигуркиНад пышущим камельком…Мы были: я — в пышном платьеИз чуть золотого фая,Вы — в вязаной черной куртке

С крылатым воротником.Я помню, с каким вошли ВыЛицом — без малейшей краски,Как встали, кусая пальчик,Чуть голову наклоня.И лоб ваш властолюбивый,Под тяжестью рыжей каски,Не женщина и не мальчик, —Но что-то сильней меня!. . . . . . . . . .Вы вынули папиросу,И я поднесла Вам спичку.Не зная, что делать, если

Вы взглянете мне в лицо.Я помню — над синей вазой —Как звякнули наши рюмки.«О, будьте моим Орестом!»И я Вам дала цветок.

Парнок порвала с предшественницей Цветаевой и переехала в собственную квартиру. Не удивительно, что сестры Эфрона, как и некоторые близкие друзья, выражали беспокойство по поводу все более и более серьезного увлечения ею Цветаевой. Тем не менее в декабре Цветаева и Парнок провели ночь вместе в старинном русском городе Ростове Великом, знаменитом старыми монастырями и церквями. Стихотворение Цветаевой об этой ночи вдохновлено безумным счастьем, которое они разделяли:

Как весело сиял снежинкамиВаш — серый, мой — соболий мех,Как по рождественскому рынку мыИскали ленты ярче всех.. . . . . . . . . .Как голову мою сжимали Вы,Лаская каждый завиток,

Как Вашей брошечки эмалевойМне губы холодил цветок.

Настроение стихотворения — не знающее преград сексуальное счастье. Цветаева хочет удовлетворить любое желание возлюбленной: украсть для нее икону, «хорошеть до старости». Вид церквей и монастырей, религиозные образы в соединении с праздничной атмосферой толкотни создают свадебное настроение. Но в основании этой страстной любви — отношения матери и дочери, которые просвечивают сквозь стихи. В последних строках Цветаева, кажется, видит себя мальчиком, которого так хотела ее мать:

Как я по Вашим узким пальчикамВодила сонною щекой,Как Вы меня дразнили мальчиком,Как я Вам нравилась такой…

Действительно, во многих стихах этого цикла Цветаева видит себя ребенком, а их любовь — превыше неверности. Если одна из них окажется неверной, убеждает она Парнок, «все проснется — только свисни под моим окном».

В своих стихах к Цветаевой Парнок — старшая, более сильная и опытная из них, предлагает материнскую любовь. Одно из них начинается со строчки Сафо: «Ты явилась мне неловкой девочкой».

О, одна строчка Сафо стрелой пронзила меня!Ночью я размышляла над этой кудрявой головкой,Изменяя дикую страсть моего сердцаНа материнскую нежность.