Марина Цветаева

По дорогам, от мороза звонким,С царственным серебряным ребенкомПрохожу. Все — снег, все — смерть, все — сон.На кустах серебряные стрелы.Было у меня когда-то тело,Было имя, — но не все ли — дым?Голос был, горячий и глубокий…Говорят, что тот голубоокий,

Горностаевый ребенок — мой.И никто не видит по дороге,Что давным-давно уж я во гробеДосмотрела свой огромный сон.

Цветаевой всегда была нужна высочайшая напряженность чувств, чтобы питать ее поэтическую силу. Здесь, вместо любви, ярости или презрения, была ее собственная борьба с отчаянием, вдохновлявшая поэта. Остается неясным, насколько стихи отражают ее вторую беременность.

Следующий год был для Цветаевой трудным. Беременность проходила тяжело. Рана, причиненная разрывом с Парнок, была все еще свежа, а Эфрон почти все время отсутствовал из-за обучения в офицерской школе. Неполадки в личной жизни усугублялись общественными событиями. В конце 1916 года стало ясно, что Россия находится накануне исторического переворота. С фронта поступали плохие новости, и в стране усиливались социальные беспорядки. В феврале в Петрограде разразился продовольственный бунт, и к восстанию присоединились солдаты. Кульминацией этих событий явилась Февральская революция, которая выдвинула демократические силы на передний план. Хотя Москва была избавлена от насилия и хаоса, царивших в столице, было очевидно, что начинается новая эра.

Цветаева все время находилась в Москве, одна с Алей, ожидая рождения второго ребенка и надеясь, что это будет мальчик. С возрастающими мрачными предчувствиями она следила за новыми настроениями вокруг себя, чувствуя, что надвигающаяся революция — не ее революция. 2 марта 1917 года она написала свое первое «политическое» стихотворение.

Над церковкой — голубые облака,

Крик вороний…И проходят — цвета пепла и песка —Революционные войска.Ох ты барская, ты царская моя тоска!

16 марта Николая II заставили отречься от престола, и династия Романовых перестала править в России. Царская семья была сослана в Сибирь и позже казнена. Временное правительство, сформированное из прогрессивных, либеральных и демократических элементов, возглавлял князь Львов; самыми видными его членами были Александр Керенский, Павел Милюков и Александр Гучков. Одновременно возникли и Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, которые стали бороться за власть с Временным правительством.

В то время как многие интеллигенты: писатели, поэты, драматурги — приветствовали новый режим и праздновали смерть старого, Цветаева никогда не доверяла возникшему общественному и политическому порядку. Вместо этого она ощущала отчуждение и враждебность. Восстание масс, ожесточенных и грубых, не имело ничего общего с ее романтическими грезами и личным бунтом. Цветаева, чьи симпатии всегда были на стороне изгнанных, теперь защищала царя и молилась о спасении юного царевича Алексея.

Может быть, в борьбе с тревогой к Цветаевой вернулась радость жизни и результатом этого явились романтические стихи, написанные весной и летом 1917 года. Рождение второй дочери Ирины 13 апреля того же года не разрушило ее творческую энергию. Циклы «Дон Жуан», «Стенька Разин», «Князь тьмы» и «Кармен» позволили ей использовать разные маски для выражения своей поглощающей, дикой страсти. В июне 1917 года она советует маленькой Але: «Знай одно: ты завтра будешь старой. / Пей вино, правь тройкой, пой у Яра, / Синеокою цыганкой будь».

Цветаева не указывает, кому адресованы ее романтические стихи, и практически невозможно определить, когда страсть, описанная ею, основана на реальных фактах, а когда вымышлена. Однако, основано ли стихотворение «Bohe mе», написанное в июле 1917 года, на фактах или создано воображением, сообщение о веселых проделках с польским поэтом демонстрирует нам радостную, шаловливую Цветаеву, без ссылки на трудный, волнующий период, на фоне которого происходят события:

Помнишь плащ голубой,Фонари и лужи?Как играли с тобойВ жену и мужа.Мой первый браслет.Мой белый корсет,Твой малиновый жилет,Наш клетчатый плед?!. . . . . . . . . .

Помнишь — шкаф под орех?Холод был отчаянный!Мой страх, твой смех,Гнев домохозяина.Как стучал нам сосед.Флейтою разбужен…Поцелуи — в обед,И стихи — на ужин…