Марионетка. Странная связь (СИ)

Я засмеялась, радуясь воспоминаниям, пронесшимся предо мной. Как же я соскучилась по нему! Может, он мне и не отец, но заменил его, был всегда рядом, слегка равнодушный, усталый, очень терпеливый, но настоящий зверь, если по-настоящему разозлить. Когда мне было шесть, я залезла на самое высокое дерево во дворе и обзывала старушек, сидящих у подъезда, за то, что они вечно ругали меня за всякую ерунду. Тогда дядь Толя подождал, пока я слезу, приду домой, и так отходил меня ремнем, что я два дня сидеть не могла.

— Очень! — в его голосе были нотки грусти, словно он тоже все вспомнил. — скучаю тут. Брат твой приедет только на следующей неделе, бабушка уехала к себе, а мне в квартиру не хочется входить одному, где…

Он не смог дальше говорить, но я все поняла. Справившись с собой, он спросил:

— Как у тебя дела? Ты писала, что живешь во дворце, ну и как принцесская жизнь?

— Фигово! — пожаловалась я. — Тут все такие заносчивые и скучные. Но в целом, жить можно. Еда там вкусная, убираться не надо, посуду за собой мыть.

— И уборщица есть? — ахнул он. — Здорово.

— Только это все нафиг не нужно, если вас рядом нет! — я начала злиться. — Зафиг все это, если ты живешь на работе, а Кире приходится летом даже вкалывать, чтобы в будущем пробить себе дорогу?

— Это жизнь, девочка, жестокая, но жизнь. Не все так устроено, как нам бы хотелось. — вздохнул отчим и заторопился: — Мне пора, спасибо, что позвонила. Не забывай, хорошо?

— Никогда! — пообещала я.

Я глядела на дисплей телефона, ощущая пустоту внутри. Если бы я только могла вернуться! Ведь я не нужна своему отцу, он меня стыдится, я ошибка, и ему приходится терпеть меня, как выразился накануне убитый. Почему он не оставил меня с семьей? Побоялся того, что будет выглядеть в плохом свете, бросив дочь? Но он уже это сделал 16 лет назад. Нужно еще раз попытаться уговорить его отослать меня обратно, только спокойно, не нарываясь на побои. Я вспомнила, что отец собирался разобраться со мной после случившегося за мою истерику. Ведь он едва не ударил меня в очередной раз, даже не постеснявшись Эрнеста. Если бы не он…

«Ты много думаешь о нем, — пропел внутренний голос. — А ведь он убийца! Он ужасно относится к тебе, оскорбил, унизил, обходится с тобой, как с дворовой шлюхой!»

Я закрыла уши руками и сжала голову, что есть сил. Я не хотела больше думать, не желала смотреть действительности в глаза. Вскочив, я решила сходить в душ и наконец-то снять это дурацкое измятое платье.

Освежившись и переодевшись, я спустилась вниз. В доме было так тихо, что слышно было как в холле тикают часы. Была половина первого. Людмила Ивановна наводила уборку в гостиной.

— Здравствуйте, — проговорила я, увидев женщину. — А где все?

— Здравствуй, Влада, — скорбно проговорила экономка. — Твой отец заезжал на пол часика по делам рано утром, а остальные еще не возвращались. Он поведал мне о невероятном горе, постигшем бедную Мариночку. Это немыслимо, ведь ее брат еще такой молодой!

Женщина достала батистовый платочек из кармана передника и смачно высморкалась.

— Что же это я! — всплеснула она руками. — Ты, верно, очень голодна? Пойдем, я накормлю тебя.

— А Эрнест? — злясь на себя за несдержанность, спросила я, усаживаясь за кухонный стол. — Он вчера меня привез ночью.

Кухарка подогревала тосты и разливала чай по чашкам.

— Я не видела его. Когда пришла на работу утром, в доме была только ты. — пояснила она. — Хотя машина его у гаража стоит, видимо он так оставил ее с ночи.

Мне стало не по себе. Что это, если не бегство? Или он вернулся туда ко всем с дядькой? Странно.

— А когда мой отец заезжал? — задумчиво спросила я. — Может он с ним уехал?

Женщина покачала головой, выкладывая с противня на тарелку свежие булочки.

— Исключено. Я провожала твоего отца до машины, он один уехал. А приезжал он, — нахмурилась женщина, вспоминая, — семи еще не было. Я в шесть тут была, только плиту включила.

Я молча съела свой завтрак, напряженно размышляя.

«Ну зачем тебе это все? — вклинился в поток мыслей внутренний голос. — Ты о брате думай, да как вернуться к нему поскорей. Разве тебе не все равно? Кто они тебе такие? Родственники?! Ты их знаешь меньше недели, а твой отец вообще…лучше помолчу, кто он такой!»

И он прав, этот чертов голос. Почему я должна в этом во всем копаться?

«А как же Константин? — пропел другой голос. — Он столько раз был рядом, когда ты нуждалась. Неужели это для тебя ничего не значит?»

Значит, конечно, значит.