Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

15 апреля: если Вы питаетесь одной брюквой и если у В<еры> Н<иколаевны> «летают мухи», то как же Вам оставаться в Грассе?! Подумайте, дорогой друг, пока еще можно думать. Возможность уехать Вам вдвоем – есть… Как Вы будете жить здесь? Не знаю. Как мы все, – с той разницей, что Вам

, в отличие от других, никак не дадут «погибнуть от голода». Вы будете жить так, как жили во Франции тринадцать лет до Нобелевской премии. <…> Только что я позвонил Александре Львовне <Толстой>. Она мне сказала, что для Вас собрано уже пятьсот долларов, из которых 50 и 150 уже Вам переведены. <…> Кроме того послана посылка. Кроме того, по её словам Вам обеспечены… два билета для поездки из Лиссабона сюда. <О журнале:> обещали золотые горы. Когда дело дошло до выполнения, то оказалось, что немедленно можно получить 500! <…> Одну книгу мы все-таки выпустим осенью, а там видно будет. <…> я кое-как живу своим трудом. <…> Пишу в американских журналах, – по-русски или по-французски <…>, а они переводят сами [ГРИН (II). С. 118].

Но семидесятилетний Бунин, человек болезненный, к тому же считавший себя ответственным за судьбу всех своих домочадцев, не мог решиться покинуть Францию. О своем решении остаться он сообщает Алданову 6 мая, сразу же после получения официального заверения из Чрезвычайного комитета спасения (Emergency Rescue Committee), что ему дадут визы в США. В нем он подробно объясняет своему другу, по каким причинам ему невозможно ехать в Америку:

Очень, очень благодарю Вас за Ваши заботы и прошу передать благодарность Александру Федоровичу <Керенскому>. Но – как решиться ехать? Доехать, как Вы говорите, мы можем. Но опять, опять: что дальше? Вы пишите: «погибнуть с голоду Вам не дадут». Да, в буквальном смысле слова «погибнуть с голода», м<ожет> б<ыть>, не дадут. Но от нищеты, всяческого мизера, унижений, вечной неопределенности? Месяца два-три будут помогать, заботиться, а дальше бросят, забудут

– в этом я твердо уверен. Что-же до заработков, то Вы сами говорите: «будут случайные и небольшие – чтение, продажа книги, рассказа…» Но сколько же раз буду я читать? В первый год, один раз…, м<ожет> б<ыть>, и во второй еще раз… а дальше конец. И рассказы, книги я не могу печь без конца – главное же продавать их. И самое главное: очень уж не молод я, дорогой друг, и В<ера> Н<иколаевна> то же, очень больная и слабая… <…> Короче сказать – ни на что сейчас я не могу решиться. Визу иметь на всякий крайний случай (который, конечно, вполне возможен) буду рад. И если ее длительность будет хоть полугодовалая, может быть

, мы ею воспользуемся.

Целую Вас и дорогую Т<атьяну> М<арковну> с большой любовью и грустью. <…> Поклон друзьям.

Ваш Ив. Бунин – здесь и ниже [ЗВЕЕРС (I). С. 165–167].