Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ)

   Когда я возвращался в Москву, то пластическую операцию по изменению своего образа планировал провести в этой его клинике. Но в самую последнюю минуту передумал, так как в клинике при таком большом стечении народа было бы попросту невозможно в строгой тайне сохранить сам факт проведения такой операции! Было бы также невозможным сохранить в тайне, кем же я мог бы стать в результате проведения такой операции. Да, и с Николаем Никольским сегодня в этой клиники произошло что-то непонятное и неприятное, хорошо, что профессор Костенко не знал о взаимосвязи, существовавшей между мной и Никольским. Мы для него были двумя разными человеками, совершенно незнакомыми между собой!

   Никольский в свое время, услышав о существовании хорошей клиники по геронтологии и геатрии, сам по своим каналам вышел на профессора Константина Костенко. Вот и в последний раз Николай Николаевич сам договорился с профессором о диспансеризации, ни единым словом, не упомянув о том, что в ближайшее время ему предстоит пройти курс омоложения.

   Приоткрыв дверь профессорского кабинета, я осторожно заглянул в него одним своим глазом. В его дальнем углу кабинета за чайным столиком расположились три человека, они о чем-то беседовали между собой. Они были настолько сильно увлечены этой беседой, что ни на что не обращали внимания вокруг себя. Ни один из этих троих даже не повернул головы в сторону приоткрывшейся двери кабинета! Через щель, образовавшейся от едва приоткрытой двери, я мог только видеть, что за чайным столиком сидели двое мужчин и одна женщина, но кто был, кто в этой компании с такого дальнего расстояния было невозможно!

   Можно было бы, конечно, предположить, что на данный момент профессор Костенко с кем-то встречается и с этими людьми он сейчас проводит беседу.

   Но, чем дольше я всматривался в эту тройку, тем более во мне росла уверенность в том, что за чайным столом живых людей уже не было! По крайней мере, в течении той минуты, пока я их рассматривал, ни один из троих не шевельнулся, не поднял взгляда своих глаз, не повернул головы в мою сторону и не поинтересовался тем, почему я мешаю их беседе?

   Тогда я решительно взялся за дверную ручку, повернул ее по часовой стрелке, затем широко распахнул дверь, прошел в профессорский кабинет, а затем направился к чайному столику. Только теперь я не расставался со своим автоматом, он висел на моем правом плече, стволом вниз. В случае чего я мог в любую секунду открыть огонь на поражение, отражая атаку противника!

   У чайного столика повторилась та же картина, что произошла со мной в приемной, подойдя вплотную к чайному столику я убедился в том, что все трое людей, якобы пивших чай, мертвее мертвого! Двое мужчин и одна женщина продолжали пить чай, но сердца их не бились! Установить причину их смерти было практически невозможно, на их телах я так и не увидел ран ни от огнестрельного, ни от холодного оружия. Ирина сидела и молчаливо кому-то улыбалась. Петр Ильич был чем-то разгневан, а лицо профессора Костенко выражало само спокойствие. Но ведь он и был признанным монархом своей клиники, только он мог отдать приказ, чтобы его служащие и врачебный хором или поодиночке исполняли бы его приказ. Тихонович этот приказ унес с собой в могилу!

   Я стоял у чайного столика, и снова не верил своим глазам, своим чувствам, так как было трудно поверить в то, что эти трое, сидевшие за чайным столиком в свободных, я бы даже сказал, в живых позах, на деле они все уже давно мертвы! Хотя их позы как бы говорили, что они только на одну секундочку прервали свой разговор для того, чтобы меня поприветствовать. Их губы были все еще были сложены в доброжелательные улыбки, глаза продолжали счастливо улыбаться. Словом, здесь, за чайным столиком все говорило о том, что смерть этих людей наступила неожиданно и незаметно для них самих?!

   Я был до глубины души потрясен, когда в единственной женщине, сидевшей за чайным столиком в мужской компании, я вдруг узнал знакомую мне блондинку Ирину. Ту самую девушку, с которой я встретился и познакомился в ресторане "American Grill & Bar" всего лишь пару дней тому назад.

   Вот только я почему-то совсем не удивился тому обстоятельство, что она оказалась в компании с профессором Костенко и со вторым мужчиной, который был мне знаком только по описанию своей внешности. Костенко сидел ровно напротив меня, в руке он все еще продолжал держать какую-то брошюру. Второй мужчина сидел в пол-оборота ко мне, поэтому мне были хороши видны черты его лица. Эти черты во многом совпадали описанию внешности некого российского гражданина Петра Ильича.

   Ирина сидела в удобном креслице, спиной едва касаясь его спинки и, положив нога на ногу, обе руки она сложила ладонями вместе на коленях своих ног. Она чем-то напоминала жар-птицу, попавшую в золотую клетку, сохраняя при этом свою красоту и неприступность. Я подошел к ней и двумя пальцами коснулся ее шеи, сонной артерии, но в ответ я так и не услышал биения ее сердца.