Марки. Филателистическая повесть. Книга 1

— Чем ты тут занимаешься? — задал я вопрос на нашем языке, не владея иными.

— Уточек кормлю, ваша милость, — ответил субъект.

— Почему не в школе?

— Да будет известно вашей милости, раб божий Малколм на кухне помогает, а в школу вовсе не ходит.

— У вас раб на кухне? — не понял я сразу.

— Да будет известно вашей милости, вы раба божьего видите перед собой. Меня назвали Малколмом в честь умершего отца.

— А мать у тебя имеется?

— Господь призвал её к себе, — тихо отвечал Малколм.

Он даже протянул мне сухие хлебные корки, и я, сознаюсь, тоже принялся кидать их уткам. И тут меня словно ударила в голову молния в виде догадки. Догадка сменилась твёрдой уверенностью. Ведь отравитель передо мною! Ох, уж мне эта фальшивая богобоязненность. Вот она, разгадка: в тихом омуте черти водятся!

Когда я рассказал Попову об увиденном, он тоже не сразу мог догадаться. Так случается, и великий учёный может не увидеть лежащие под ногами факты.

— Мои главные улики — утки, — объяснял я.

— Причём тут утки? — спросил меня профессор.

— Вы до сих пор не догадались? Ведь преступник имеет доступ на кухню! Он не только мясо птицы в состоянии отравить, он мог подсунуть яду прямо в тарелку инженеру. И тот, поев отравленной пищи, чуть не умер. Допустим, чтобы уморить такого верзилу, как я, надо немало постараться. А Бёрнсу хватит и половины.

— То есть, вы считаете, это пастушок во всём виноват? — недоверчиво улыбался Попов.

— Ну, разумеется!

— А мотив? — ухмылялся профессор.

— Мотив мне ещё предстоит выяснить, — ответил я. — Тут преступление высшего порядка. Это вам не грозоотметчики собирать.

— Вы подробно записывайте увиденное, дорогой Буревестник, — посоветовал мне Попов.

Приписка, сделанная в спешке карандашом

Я ещё несколько раз ходил на лужу и не преминул воспользоваться советом моего друга. Вечерами я читаю ему свои отчёты. Придя на лужу, я достаю блокнот и принимаюсь за составление словесного портрета преступника. На вид ему не больше двенадцати лет, зовут его Малколмом, и он круглый сирота. Поэтому вместо того, чтобы ходить в школу, он предпочитает заниматься утками. Я задаю ему невинные вопросы из области сельского хозяйства, когда он гонит птицу на выпас и назад, а сам рисую психологическую картину, слежу за малейшими изменениями в лице преступника. От меня не ускользает ни малейшая чёрточка в его настроении. Малколм в Нью Ланарке считается чем-то вроде юродивого. Себя пастушок зовёт в третьем лице, «раб божий».

Попов не придаёт моему расследованию достаточной серьёзности. Я это чувствую. Однажды он обронил такую фразу:

— Как вам только не жаль бедного ребёнка?

— О какой жалости может идти речь, если сирота — член банды преступников! — ответил я.

— Их уже целая банда? — спросил меня профессор, и лицо его слегка удлинилось.

— Ну, разумеется. Я не сомневаюсь, за спиной пастушка стоит преступная группа, может, целая организация мошенников.

Я знаю, что Попов надеется в одиночку распутать эту историю. Посмотрим, кто из нас первым придёт к разгадке. Как знать, быть может, во мне открылся скрытой до поры до времени талант сыщика?

Записи, сделанные А.М. Горьким в разное время и впоследствии им же отредактированные

Эти страницы я пишу в необычайной спешке. События последних дней несутся мимо, как английская скаковая лошадь. Сегодня Попов объявил мне, что закончил своё расследование и вышел, как он сказал, «на финишную прямую». Профессор решил заранее подготовить меня к предстоящей операции.

— Сегодня, дорогой Буревестник, мы завершим начатое дело. Я надеюсь не позднее завтрашнего утра представить вам преступника. Согласны ли вы сопровождать меня в этом опасном и нелёгком деле, поимке вора?

Я ответил сдержанным кивком головы. Попов продолжал:

— Тогда будьте наготове. Сегодня ночью нам предстоит встретить лицом к лицу очень хитрого и хладнокровного оппонента. Вам следует подкрепиться и выспаться перед ночной прогулкой.

— Готов сопровождать вас, мой дорогой друг, в этом предприятии. Тем более, что моё собственное расследование отравленной утки не сдвигается с места ни на йоту.

Как и советовал мне Попов, я занялся подготовкой нашего вечернего рандеву: плотно пообедав, отправился спать. Вот только уснуть у меня никак не получалось. Я всё ворочался с боку на бок, представляя себе сегодняшнее дело. С одной стороны, я не очень-то и верю, что Попов смог решить загадку. С другой стороны, меня мучили сомнения, смогу ли я дать достойный отпор бандитам? Мне мерещилось, как я вступаю в схватку с дюжиной негодяев, как сильными ударами кулаков разбрасываю их далеко в стороны. Наконец-то, после долгих попыток мне удалось заснуть. Проснулся я оттого, что мой друг тряс меня за плечо.

— Вставайте, Буревестник, нам стоит поторопиться.

Мы вышли из нашего дома, когда над Нью Ланарком сгустились вечерние сумерки. Александр Степанович взял большой масляный фонарь. В наших комнатах Попов оставил гореть свет, попросив миссис Макинтош приглядеть за комнатами.

— Пусть грабители не сомневаются в том, что мы дома, — объяснил профессор своё поведение.