Марксистская философия в XIX веке. Книга первая (От возникновения марксистской философии до ее развития в 50-х – 60 годах XIX века)

Выше было уже рассмотрено отношение Марксова понятия отчужденного труда (и отчуждения вообще) к гегелевской концепции отчуждения. В философии Гегеля имелись отдельные догадки относительно антагонистического характера капиталистического прогресса, но были они весьма далеки от экономического учения Маркса о законах возникновения, развития и гибели капиталистического способа производства. Учение марксизма о капиталистической общественно-экономической формации, так же как и его философское основание – исторический материализм, не есть продолжение философии истории Гегеля, о которой Ленин писал: «В общем, философия истории дает очень и очень мало – это понятно, ибо именно здесь, именно в этой области, в этой науке Маркс и Энгельс сделали наибольший шаг вперед. Здесь Гегель наиболее устарел и антиквирован» [3, т. 29, с. 289].

Таковы факты. И все же буржуазные критики марксизма, ссылаясь на «Рукописи 1844 года», настаивают на том, что марксистская политическая экономия и научный коммунизм основываются

на теории отчуждения, которая в действительности сыграла роль посредствующего звена в переходе от философии Гегеля к качественно иному кругу идей, в котором затем она не исчезла, но, получив важные уточнения, заняла подчиненное место. Стирание качественных различий между ранними работами Маркса и произведениями зрелого марксизма есть продолжение

той же самой идеологической линии, которой придерживались авторы, противопоставлявшие друг другу те и другие Марксовы труды. Противопоставление в сущности не устраняется, несмотря на то что теперь от него декларативно отказываются. Основные, важнейшие положения марксизма по-прежнему заменяются идеями, характерными главным образом для ранних работ Маркса.

В объемистой монографии «Учение Карла Маркса», написанной в свойственной многочисленным католическим критикам марксизма объективистской манере, Ж. Кальвез настойчиво доказывает, что только

понятие отчуждения, воспринятое от Гегеля, составляет ключ к пониманию основных положений учения Маркса. «Маркс перенес тему отчуждения на уровень политической экономии. „Капитал“ – не что иное, как теория фундаментального отчуждения, включающая в себя также и отчуждение в сфере экономической идеологии» [29, с. 320]. С этой точки зрения учение Маркса складывается из двух основных разделов: анализа религиозного отчуждения, с одной стороны, и светского отчуждения – с другой. Религиозное отчуждение, разумеется, оказывается у Кальвеза первоначальным феноменом человеческой жизни, корни которого – в ветхозаветной легенде о первородном грехе. Что же касается светского отчуждения, то его многообразные формы, как материальные, так и духовные (экономика, политика, философия и т.д.), характеризуются католическим марксологом как производные секуляризованные выражения основного, религиозного отчуждения, суть которого состоит в отпадении человека от бога, в то время как социальное отчуждение заключается в его отпадении от рода. Последний раздел книги Кальвеза подытоживает интерпретацию марксизма как учения, якобы религиозного по своему основному содержанию и светского лишь по форме. «Итак, – говорит Кальвез, – в центре марксизма находится идея революционного посредничества, которое призвано освободить человека от отчуждения и сделать возможным его примирение с природой и обществом» [29, с. 601]. Эта основная идея Маркса, поучает Кальвез, имеет христианское происхождение, ибо средоточие христианской веры образует идея божественного посредничества, осуществляемого богочеловеком [там же, с. 598]. Ясно, что при таком истолковании марксизма его содержание, которое вначале сводилось к ранним работам Маркса, в дальнейшем полностью подменяется теологическим резонерством, выдаваемым, однако, за истинный смысл марксизма.

Конечно, не все буржуазные интерпретаторы «Экономическо-философских рукописей 1844 года» приписывают основоположнику марксизма религиозное миропонимание. Но почти все они, исходя из этой ранней работы Маркса и игнорируя ее конкретное экономическое содержание, изображают марксизм в виде спекулятивной системы, весьма далекой от фактического содержания общественно-исторического процесса. Маркс словно заранее знал, с какого рода критиками предстоит встретиться его сочинению. В предисловии к «Рукописям 1844 года» он писал: «Читателя, знакомого с политической экономией, мне незачем уверять в том, что к своим выводам я пришел путем вполне эмпирического анализа, основанного на добросовестном критическом изучении политической экономии» [1, т. 42, с. 43]. Но фальсификаторы ныне утверждают и то, будто коммунистические выводы Маркса чужды «Капиталу», и суть лишь плод «философствования» в «Рукописях».