Марксистский феминизм. Коллекция текстов A. M. Коллонтай

Многим ещё памятны эти годы, полные романтики. Как живые встают в памяти образы «ещё серой», но уже пробуждающейся к жизни работницы, с пытливым, полным надежды взором, обращённым на ораторов в скученных собраниях, наэлектризованных зажигающим душу энтузиазмом. Сосредоточенные, торжественные бесповоротной решимостью, мелькают женские лица в плотно сомкнутых рядах рабочего шествия и в памятное воскресенье 9-го января. Необычайно яркое для Петербурга солнце освещает это сосредоточенное торжественно-молчаливое шествие, играет на женских лицах, которых так много в толпе. Расплата за наивные иллюзии и детскую доверчивость постигает женщин; среди массовых январских жертв работница, подросток, работница-жена — заурядное явление. Перебрасываемый из мастерской в мастерскую лозунг — «Всеобщая забастовка» — подхватывается этими, вчера ещё несознательными, женщинами и местами заставляет их первыми бросать работу.

В провинции работницы не отстают от своих столичных товарок. Изнурённые работой, тяжёлым голодным существованием, женщины покидают в октябрьские дни свои станки и во имя общего дела стойко лишают своих малюток последнего куска хлеба… Простыми, за душу хватающими словами взывает оратор-работница к товарищам-мужчинам, предлагая бросить работу; она поддерживает бодрость бастующих, вдыхая энергию в колеблющихся… Работница неутомимо боролась, отважно протестовала, мужественно жертвовала собой за общее дело, но чем активнее становилась она, тем быстрее совершался процесс и её умственного пробуждения. Работница начинает отдавать себе отчёт в окружающем, в несправедливостях, связанных с капиталистическим строем; она начинает болезненнее и острее ощущать всю горечь своих страданий и бед. Рядом с общепролетарскими требованиями всё яснее и отчётливее звучат голоса женщин рабочего класса, напоминающих о запросах и потребностях работниц. Уже во время выборов в комиссию Шидловского, март 1905 г., недопущение женщины в число делегатов от рабочих вызвало ропот и недовольство среди женщин; только что перенесённые общие страдания и жертвы практически сблизили, уравняли женщину и мужчину рабочего класса. Казалось, особенно несправедливо в эти минуты подчёркивать женщине-борцу и гражданке её вековое бесправие. Когда избранная в число семи делегатов от Сампсониевской мануфактуры, женщина была признана комиссией Шидловского неправомочной, взволнованные работницы, представительницы нескольких мануфактур, решили подать в комиссию Шидловского следующее своё заявление-протест:

«Депутатки от женщин-работниц не допускаются в комиссию под вашим председательством. Такое решение представляется несправедливым. На фабриках и мануфактурах Петербурга работницы преобладают. В прядильнях и ткацких мастерских число женщин с каждым годом увеличивается, потому что мужчины переходят на заводы, где заработки выше. Мы, женщины-работницы, несём более тяжёлое бремя труда. Пользуясь нашей беспомощностью и бесправностью, нас больше притесняют наши же товарищи и нам меньше платят. Когда было объявлено о вашей комиссии, наши, сердца забились надеждою; наконец, наступает время,— думали мы,— когда петербургская работница может громко, на всю Россию и от имени всех своих сестёр-работниц, заявить о тех притеснениях, обидах и оскорблениях, которых не может знать ни один работник-мужчина. И вот, когда мы уже выбрали депутаток, нам объявили, что депутатами могут быть только мужчины. Но мы надеемся, что это решение не окончательно. Ведь указ государя не выделяет женщин-работниц из всего рабочего класса».