Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

В своих философских разработках первые польские марксисты – в отличие от русских марксистов группы Плеханова – сумели избежать некоторых крайностей догматического характера. Подобно многим другим марксистам этого времени, они рассматривали марксизм как общую теорию социально-экономического развития и в особенности как теорию развития капитализма, его внутренних противоречий и неизбежного краха. Вместе с тем они не уделяли большого внимания онтологическим и гносеологическим проблемам, содержащимся в «Анти-Дюринге» Энгельса и позже развитым – главным образом Плехановым – во всеобъемлющую теорию «диалектического материализма». В отличие от этого русского марксиста они не слишком интересовались гегельянским наследием. Их больше привлекала перспектива разработки и расширения философского аспекта марксистской теории путем заимствования определенных положений из наиболее модных в ту пору философских течений. В первую очередь их интересовала возможность соединения марксизма с достижениями позитивизма, эволюционизма и эпистемологических теорий эмпириокритиков и неокантианцев, объединенных общим наименованием неокритицизма. Не останавливаясь специально на детальном разборе философских идей польских марксистов XIX века, ограничусь изложением лишь самых характерных моментов философских концепций первых польских марксистов, оказавших наибольшее влияние на дальнейшее развитие философской мысли в стране. Помимо концепций Кшивицкого и Крусиньского, нам придется рассмотреть также идеи самого авторитетного из теоретиков Польской социалистической партии (ППС) Казимежа Келлес-Крауза (1872 – 1905), который хотя и не принадлежал к поколению первых марксистов, но считал себя тем не менее очень близким к ним и подчеркивал связь своих теорий с некоторыми формулировками Крусиньского.

Главное направление философских размышлений первых польских марксистов было обозначено многочисленными и разнородными попытками преодолеть индивидуалистическую и рецептивную (пассивную) трактовку субъективного восприятия подчеркиванием социального и практического характера познания: именно в этом заключался смысл их идеи истолкования эволюционизма и неокритицизма в марксистском ключе. Кшивицкий принимал эмпириокритический принцип «экономии мысли», поскольку видел в нем подтверждение марксистского тезиса о теории, порождаемой потребностями практики[368]

. Он предпринял также попытку переосмыслить кантианский априоризм в духе натуралистического эволюционизма, утверждая, что априорные элементы опыта фактически суть результат филогенетической эволюции, то есть «постоянного приспособления живых организмов к условиям жизни». Аналогичные идеи встречаются в статьях Крусиньского, где доказывается, что материализм биологов и идеализм неокантианцев фактически не противоречат один другому. Келлес-Крауз со своей стороны соглашался с Кантом насчет существования априорных элементов опыта, но отвергал как кантианский трансцендентализм (то есть положение об априорных условиях всего человеческого опыта), так и биологическое, эволюционистское истолкование трансцендентного (то есть априорное, понимаемое как результат некоей совокупной биологической эволюции человечества). Он предлагал взамен теорию «социального априоризма», в которой упор делался на проблеме предустановленности и предопределенности познания социальной наследственностью и классовым положением познающего. Марксистская теория сознания как надстройка преобразовывалась, таким образом, в теорию «классового восприятия», понимаемую как истолкование истинных элементов кантианской гносеологии в социологических и классовых терминах.

Рассматриваемый под таким углом зрения исторический материализм должен был выступать также и в роли эпистемологической теории. По мысли Келлес-Крауза, эта теория отличалась следующими чертами: 1) феноменализмом, поскольку предполагалось, что вещи в себе непознаваемы; 2) активизмом, поскольку акцент в ней делался на роли практики в генезисе познания, а мышлению придавалась активная функция «фильтрации» потока неоформленных данных, поставляемых чувственным опытом; 3) историзмом и социологичностью, поскольку они выступали в качестве теории коллективного, социального и исторически детерминированного познания. Само собой разумеется, это была одновременно теория классового характера социального сознания, а также классовой обусловленности общественных наук. Келлес-Крауз полагал, что в бесклассовом обществе будущего познание станет свободным, бескорыстным и объективным; в буржуазном же обществе, подчеркивал он, все положения общественных наук (включая марксизм) обусловлены классовыми интересами, и пока еще преждевременно помышлять о преодолении подобного положения вещей. Этим убеждением он отличался от крусиньскистов, которые, признавая возможность «чисто научного», объективного познания общества, считали, что такое познание доступно «мыслящему пролетариату», то есть интеллигенции, лишенной социальных связей и преданной делу прогресса[369].