Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

Труд Бауэра не был продолжен, и даже распространение его книги из-за ее объема оказалось ограниченным. Впоследствии она стала известной в основном в отрывках, как это было с русским переводом, изданным Социалистической еврейской революционной партией (СЕРП). Поэтому аналогии с другими позициями следует рассматривать как результат не столько непосредственного знания вопроса, сколько параллельного развития. Сюда относится позиция Жореса, чье понимание нации развивается благодаря историческому рассмотрению формирования французской нации, завершившегося в ходе Великой революции[919]

. Он также считает, что существует национальное сознание, сформировавшееся на базе культурного наследия и переросшее в политическую традицию. В своих книгах «Социалистическая история Французской революции» и «Новая армия», где он называет «страстным высказыванием» фразу Маркса: «Рабочие не имеют отечества», он смешивает нацию с демократией и в этом видит смысл революций 1848 года: «Было невозможно бороться против европейской реакции, не создав в то же время, вопреки ей и против нее, наций и демократий». Нацию нельзя свести к буржуазному либерализму, она является исторической формой, имеющей законную силу для всех народов. Коллективная идентичность и совместная жизнь касаются всех классов, и прежде всего через них передается культурный капитал, к которому должен иметь доступ пролетариат и который он впоследствии освоит. Таким образом, социализм, которому угрожает опасность растерять это культурное наследие, охватывая огромное количество группировок или территорию обширной империи, должен «действовать так, чтобы создать новую и лучшую родину». Отрицание родины – это только уход в абстрактный интернационализм; интернационализм должен основываться на равенстве наций.

Жорес ближе к Бауэру в том, что обращает все больше и больше внимания на многообразие культур, принимая в расчет и неевропейские народы. Но все-таки параллель здесь не к месту, поскольку он, как и многие другие социалисты, говоря о нации, никогда не претендовал на выработку теории вообще и в еще меньшей степени – марксистской теории в этом вопросе. Во всяком случае, тут можно было бы сослаться на многие высказывания, свидетельствующие о путях синтеза или компромисса между интернационализмом и патриотизмом в попытке противостоять милитаризму. Отзвуки этого мы находим во всем Интернационале: у Христиана Раковокого («в некотором смысле даже самый интернациональный социализм идет национальным путем»); у социалистов молодых социалистических партий Балканских стран, сформировавшихся как раз в годы военного кризиса (1912 – 1913); в различных партиях Западной Европы, пытающихся сопротивляться националистическому разгулу с помощью двусмысленных формул, не проясняющих национальных противоречий. Но именно эта теоретическая слабость оставляет место для инициатив разного рода социализмов Центральной и Восточной Европы. В Австрии больше, чем в Германии, интернационалисты-радикалы – особенно Штрассер и Паннекук – пытаются создать линию обороны против разрастания национализма, а в России марксисты вновь начинают дискуссию по национальному вопросу.

•

Непримиримый интернационализм занимает оборонительные позиции, как об этом свидетельствуют две брошюры: «Рабочий и нация» Иосифа Штрассера и «Классовая борьба и нация» Антона Паннекука, опубликованные в 1912 году в Либереце (бывший Рейхенберг), в Чехии – области острейших конфликтов и националистической борьбы между чехами и немцами[920]. В этих брошюрах дается ответ Бауэру, чей труд, как считает Штрассер, подмочен национализмом и вдохновлен вульгарным социал-демократическим культурализмом, а по мнению Паннекука – «национальным оппортунизмом». Любая уступка в этой области ведет к отказу от социализма. На глазах у Штрассера, главного редактора рейхенбергской социал-демократической газеты «Форвертс!», в Чехии ежедневно происходит национальное разделение в рабочем движении; в Австрии чешские профсоюзы разрушают профсоюзное единство, в Моравии раскол поражает саму партию. Все это вынуждает Штрассера поставить под вопрос организацию социал-демократии по федеральному признаку и высказаться за образование единой партии, которая «собрала бы вместе все силы пролетариата; национальная автономия, о которой говорят сепаратисты, – это просто химера». Еще в 1909 году он писал, что «единство – высшее достояние партии». Но, по сути дела, он борется против австро-немецкого национализма, тенденции, которую воплощал сам председатель социал-демократической парламентской группы Энгельберт Пернершторфер, близкий к Карлу Реннеру, только что опубликовавшему книгу «Немецкий рабочий и национализм. Очерки о величии и силе немецкой нации в Австрии и о национальной программе социал-демократии» (1910).