Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

Таким путем Бауэр отказывается от формулировок, в которых суммируются все критерии, используемые немарксистскими авторами, в частности от формулировок «итальянских социологов», цитируемых Ф.Й. Нейманом в работе «Народ и нация» («Volk und Nation»), опубликованной в Лейпциге в 1888 году, и критически использованных Бауэром.

«Здесь остается противопоставить нашей теории нации исследования тех авторов, которые установили определенное количество элементов, составляющих нацию (так считают из-за их совладения). Итальянские социологи считают такими элементами общность: 1) территории, 2) происхождения, 3) языка, 4) обычаев и традиций, 5) опыта и исторического прошлого, 6) законов и религии. Вполне очевидно, что эта теория объединяет целую серию характеристик, которые вовсе не следует смешивать в одну кучу, но которые можно понять, лишь когда они находятся во взаимозависимости. Абстрагируясь от предполагаемого первого элемента, то есть от общности территории, и от группы других элементов, мы подходим к пятому – общности истории».

Сталин пойдет противоположным путем, исходя из формулировки об «исторически сложившейся устойчивой общности», но не давая исторического объяснения способов объединения. Он просто выбирает характерные черты, выстраивает их одну за другой и объявляет их необходимыми признаками нации.

В конце книги Бауэр упоминает Реннера, однако бегло, несмотря на искажение его мыслей в русском переводе и критику со стороны большевиков. В действительности же расхождения между этими двумя австромарксистами весьма основательны. Реннер – юрист, и он стремится спасти австрийскую империю. Он не говорит или почти не говорит о нации, которая для него является попросту категорией естественного права. Еще меньше внимания уделяет он национальности, которую рассматривает как сообщество граждан. Для него национальный вопрос – это проблема, относящаяся к сфере государственного устройства, и в своих работах на эту тему, среди которых следует упомянуть «Борьбу национальностей в Австрии за государство» (1902), с помощью искусственных юридических конструкций он предлагает некоторые проекты реформы имперской конституции, предусматривающие определенные гарантии для национальных меньшинств. Он скорее формулирует теорию нации, а не национальности, и понимает ее как органическое целое, а Бауэр полемизирует против того, что ему кажется «атомизированным государством».

Бауэр переписывался с Каутским еще во время работы над своей книгой, a затем дискуссия между ними развернулась на страницах «Нойе цайт» и в австромарксистском журнале «Дер кампф». Она продолжалась и после войны, вплоть до написания Бауэром его предисловия к переизданию 1924 года, где он прямо признает влияние неокантианства и Туган-Барановского. Вскоре у них обнаруживаются расхождения и в вопросе о балканских национальностях, чьи выступления подтверждают тезисы Бауэра, хотя он и принимает идею федерации. Аннексия Австрией Боснии-Герцеговины в 1908 году вызвала сильное недовольство южных славян. Бауэр не доверял комбинациям государственного порядка и предвидел, что национальности не смогут не следовать своей судьбе. Каутский в это время вновь возвращался к старому проекту «малого интернационала» партий и федераций государств.

Тем не менее Каутский приветствовал Бауэра как «первого исследователя, который, в частности, подошел к национальному вопросу по-марксистски»; у Реннера он компетентно, но довольно недоброжелательно отмечал «лассальянскую точку зрения», свойственную юристу, рассуждающему о государстве, в то время как Бауэр – с его точки зрения – обладал «марксистским взглядом экономиста». Во всяком случае, критика Каутского обращена против концепции национального общества, которой, по его мнению, Бауэр приписывал слишком большой вес и жизнестойкость. Защищая собственное определение нации как «преходящих социальных отношений», он считал, что историческое значение нации выводится из политической организации и что только язык является культурной реальностью и обладает очень длительной жизненностью. Он, однако, не считал, что можно говорить об общности характера и не говорить об общности культуры. Даже национальность, определяемая с лингвистических позиций, – явление преходящее, тем более что у всех языков есть тенденция к унификации и лингвистической интернациональной задачи.