Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск второй

Во-вторых, эта диалектика субъекта и объекта в буржуазном обществе, овеществление субъекта и субъективизация объективного овеществленного мира создают «магический, искаженный и перевернутый с ног на голову мир» реальной «овеществленной видимости». Именно мир явлений выступает одновременно как реальный и фиктивный, подлинный и обманчивый, ибо в нем действительно отражаются сокровенные сущности общественных явлений, но в перевернутом виде. Экономические категории служат ключевыми моментами этого мира овеществленной видимости. Говоря словами Маркса, «…это – общественно значимые, следовательно объективные мыслительные формы для производственных отношений данного исторически определенного общественного способа производства»[404]

– капиталистического. Здесь говорится об их объективной значимости не в гносеологическом (кантианском) смысле – как это ошибочно считается, – а в общественном смысле. Речь идет не просто о понятиях познающего субъекта, а о формах предметности, человеческих отношениях, фиксированных в качестве вещей, о кристаллизованных формах повседневной практики буржуазного общества, об их «формах существующего, экзистенциальных детерминациях», обладающих прочностью природных и вечных форм общественной жизни. Подобно тому как общественное целое есть единство субъекта и объекта, экономические категории суть единство сознания и бытия. Это не чистые понятия политической экономии и не чисто объективные образования, но единство сознания и его объекта, единство овеществленного общественного отношения и изображения этого отношения в овеществленном буржуазном сознании. Они суть фокусы диалектического опрокидывания производственных отношений в идеологические представления, а также идеологических представлений в экономические отношения и, следовательно, выполняют роль опосредования единства сознания и бытия в капиталистическом обществе.

В-третьих, в основе объективной значимости овеществленных экономических категорий лежит то обстоятельство, что внутри общественной жизни эти категории играют роль объективных движущих сил и субъективных мотиваций практических действий индивида. Экономические категории имеют своих исполнителей, представителей характерных экономических группировок. Участники капиталистического производства (промышленный капиталист, банкир, землевладелец, рабочий и т.д.) становятся – благодаря приложению своего сознания и воли – типичными носителями движения экономических категорий. Объективное содержание движения этих овеществленных производственных отношений преобразуется в субъективные цели и мотивации сознательной деятельности людей. Объективное движение общественных «вещей» субъективизируется и персонифицируется: капиталист как социальный типаж есть лишь персонификация капитала, между тем как рабочий – лишь персонификация наемного труда. Следовательно, другой стороной овеществления производственных общественных отношений является персонификация этих овеществленных форм базиса.

В-четвертых, из овеществления общественных производственных отношений вытекает тот факт, что общественное движение людей принимает форму движения вещей, под контролем которого оказываются люди, вместо того чтобы, напротив, самим контролировать их. Овеществленные формы человеческой практики независимы от людей и действуют как предметы и явления естественного мира. Овеществление общественных отношений лежит, таким образом, в основе их самодвижения и «естественных законов», управляющих этим самым движением. «Естественные законы» общества суть формы, в которых утверждает себя – в отношении отдельных индивидов и социальных групп – общественная цельность производства в обстановке отделения непосредственных производителей от условий производства. Лукач настаивает на том, что речь идет о конкретно-исторической форме общественной необходимости, а не о ее совпадении – по содержанию – с естественной необходимостью. Употребленный Марксом термин «естественный закон» в прошлом, да и по сей день создает двусмысленность, которая способствовала и до сих пор способствует усилению тенденции к натуралистическому истолкованию исторического материализма (Каутский, Бухарин, Сталин и др.). Лукач придает этому термину Маркса критический, негативный смысл. Иными словами, он не имеет для него того же смысла, какой может иметь для физика, когда тот говорит о естественных законах в положительном значении. «Естественные законы» буржуазного общества не равноценны законам движения «общественной материи» в физическом смысле. Маркс настаивает на том, что овеществленные общественные отношения не содержат ни единого атома «естественной материи». Бесспорной заслугой Лукача является то, что он вскрыл смысл этих идей Маркса.